Кстати, о кишках — я тебе не рассказывал об одном моем приятеле, Реджи? Один из невоспетых героев британской разведки. На службе потерял задницу и десять футов кишечника. Много лет прожил под личиной арабского мальчишки, в штаб-квартире его знали только как «номер 69». Однако, они выдавали желаемое за действительное — арабы только в одну сторону признают. Ну вот, а бедняга Реджи заболел одной редкой восточной болезнью и потерял чуть ли не всю свою требуху. За Бога и отечество, каково, а? И никаких речей ему не нужно было, никаких медалей — только знать, что он выполнил свой долг. Ты только подумай — столько лет терпеливо ждать, чтобы все части головоломки на место встали.
О таких, как Реджи, нигде не прочтешь, но это они в муках, в опасности добывают ту информацию, которая подскажет какому-нибудь генералу на передовой план блистательного контрнаступления. А генерал потом на грудь ордена вешает. Например, Реджи первым догадался, что у неприятеля нефть на исходе, потому что закончилась смазка. И это только одна из его блестящих догадок. Как насчет бифштексов на косточке?
— Нормально.
— С кровью?
— Умеренно.
Ли заглянул в меню.
— У них есть печеная «аляска». Ел когда-нибудь?
— Не-а.
— Хорошая штука. Снаружи горячая, внутри холодная.
— Наверное, поэтому и называется печеной «аляской».
— У меня идея появилась. Новое блюдо. Берешь живого поросенка и швыряешь в очень горячую духовку. Снаружи он поджаривается, а когда начинаешь резать — внутри еще живой и дергается. Или если у нас есть склонность к эффектам, представь: из кухни выбегает визжащий поросенок, облитый горящим бренди, и умирает прямо у тебя под стулом. Можешь руку протянуть, оборвать ему хрустящие, прожаренные уши и закусить ими свой коктейль.
* * *
Снаружи город лежал в сиреневой дымке. Теплый весенний ветерок шелестел листвой. Они прогулялись по парку до квартиры Ли, то и дело останавливаясь и поддерживая друг друга — они ослабели от хохота. Прохожий мексиканец бросил им:
— Cabrones.[14]
Ли крикнул ему вслед:
— Chinga tu madre,[15] — и добавил по-английски: — Я приезжаю в твое захолустье, трачу тут свои американские баксы и что? Меня же еще и оскорбляют прямо на улице!
Мексиканец повернулся, пока не понимая, что делать, а Ли расстегнул пиджак и большим пальцем поддел из-за пояса пистолет. Мексиканец пошел дальше.
— А придет такой день, когда он не убежит, — сказал Ли.
Дома у Ли они выпили немного бренди. Ли положил Аллертону руку на плечо.
