— Тсс! Велес-Непещевич подшаркнул:
— Пардон!
В ухо: сипом:
— Приличная форма надзора — лечебница; так полагает Булдойер и лорд Рододордер; а лорд Ровоам Абра-гам, масон лондонский, верит Пэпэшу, масону московскому.
— Вздор!
Непещевич откинулся, вышарчил ножкой, безглазо вперяяся красною физикой:
— Вздоры — законы истории.
— То же, — «история», — вспыхнуло гневом в душе Пшевжепанского, но он увидел: морщинки, три, прокопошились иронией:
— Сам ты «с историей».
И капитан Пшевжепанский глаза опустил: на истории наших позоров он строил карьеру:
— Так вот оно как…
— Оно именно — так.
Сверт: и — красный квадрат, подбородок,
всем корпусом —
— черным квадратом —
— ударился в Гузика:
— Вздор этот — тоже «с историей»: лорд Рододордер построил свое заключенье о том, что в Мельбурне Друа-Домардэном себя называл Домардэн — на досье дон Ма-маво, а «дон» этот — зять дон Пэхалеса, — попросту Пэха, двоюродного брата, — на Гузика, — брата берлинского Пэхо-ва; Гузик — «история»: лапу Берлина и лапу Парижа связал музыкальными лапками… Ишь как, — и ухом наставился: — О, дон Мамаво: лалала, лалалала, — юркая ножкою, он подпевал.
Вдруг себя оборвал:
— Потому что — Жозеф Гужеро, орьентация Пуанкаре — Панлеве, — общий дядя: Пэхалеса, Пэхова, Пэха и Гузика.
«Пле-пеле-плё», — переплескивал клавиш: под пальцами Гузика.
— Вздоры историй сплетаются этими трелями в бич и в бабац чемодана; а впрочем, история — вздор: лалала.
Клака клавишей, как оплевание, как оскорбление: прянно раздряпана, дрянно разляпана — в онемение, в мление, в тление!
Вляпана: клякой пощечины!
* * *
Дама, уйдя в перелепеты, вляпана позой портретною в волны полос, синусоид, свиваемых кольцами, сизо-зелеными; а меломан обессиленно клонит лицо в меланхолию сизо-оливковых фонов; а завтра он с Керенским — в обморок.
— О, дон Мамаво: лала-лалалала, — фаготовым голосом бзырил, как бык.
Он Бодлера сумеет прочесть!
Что вы думаете?
Вдруг подбросил свои — три — морщинки; и щелками глаз укусил:
— Арестована Застрой-Копыто: сношение с Пэхоо, поджог чердака; Гужеро с Домардэном прислал ей валюту.
И ножка проюркала:
— Ставка — за нами!
Морщинки, — три, — плакали. Красный квадрат подбородка — под ухо; и жилы, — две, — выпыжились; и пан Ян, не герой, содрогнулся: вот клоп!
— С нею виделись?
— Вам что за дело?
Сказать не сказать.
— Булдуков — моет руки, — уклончиво.
— Мы — тоже вымоем: кровью.
Они посопели.
— По-моему, — очная ставка: в присутствии Ставки; пока за бока князя — вы; я, пока, — за бока: Булдукова; выписываю Жюливора, — раз!
