Она предлагала ему мировую, но он и не заметил этой попытки.
— Когда-то я мечтал оказаться с тобой в таком вот уединенном месте, где мы будем только вдвоем и нам никто не сможет помешать. Каким же я был дураком!
— Вульф... — Син нахмурила брови.
— Ужинать не буду, — не дал ей сказать Вульф. — Я иду спать.
Она отложила в сторону пакетик с приправой и повернулась к нему.
— Ты ведь только что проснулся и, наверное, хочешь есть.
— Хочу... только не есть. — Он не рассчитывал, что она услышит последние слова, произнесенные им практически про себя.
Она и не была уверена, что расслышала правильно.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что был круглым идиотом. — Он начал подниматься по ступеням, ведущим на второй этаж, где Син устроила гостевую комнату. — Ты права, Син, не надо тревожить прошлое.
Она почувствовала, что лучше не уточнять, говорит ли он о живописи или о чем-то другом; и помощь ему предлагать сейчас не стоит, хотя очень хотелось подстраховать его подъем по крутой и узкой лестнице...
И Син благоразумно промолчала, вернувшись к готовке.
Господи, открываемый заново Вульф был так сложен и непредсказуем! Она многого в нем не понимала и о многом хотела спросить, но никогда бы не осмелилась...
— Проклятье! — Сковорода, стоявшая на огне, зашипела, разбрызгивая масло, и Син поторопилась убавить огонь.
Она не должна забивать голову мыслями о Вульфе; хватит с нее прошлой головной боли. К старому нет возврата! И она не повторит однажды сделанных ошибок, не будет больше думать о нем вместо того, чтобы просто жить...
И начнет она с ужина! Она его вполне сегодня заслужила. Правда, ожидаемого удовольствия еда не принесла, так как Син все время помнила о присутствии в доме Вульфа.
Его багаж по-прежнему стоял у подножия лестницы, и Син решила поднять и чемодан с вещами, и ящик с принадлежностями для рисования наверх: может быть, если они не будут то и дело попадаться на глаза, ей будет легче притвориться, что он не имеет отношения к не покидающему ее беспокойству...
Син тихонечко приоткрыла дверь в комнату для гостей и... застыла на пороге, увидев Вульфа, раскинувшегося на голом матрасе. Как же она забыла застелить постель?.. И конечно, Вульф счел ниже своего достоинства попросить ее об этом. А еще вероятнее — просто не хотел ее больше видеть.
Господи, какая глупость все их ссоры и перебранки, думала Син, глядя на мирно спящего Вульфа. Оба они вели себя по-детски, а ведь ему уже тридцать пять, ей — двадцать семь!
