Ее рука крепче сжала трубку, в душе опять поднялась волна возмущения.
— Виктория Кэнан, — произнесла она с вызовом.
— Тори. — Его голос смягчился. — Вы получили мое сообщение?
— Легко догадаться, — бросила она.
— Иначе вы никогда не позвонили бы, — сухо признал он.
— Конечно, — ответила она. Джонатан мягко рассмеялся:
— Простите меня.
— Я принимаю ваши извинения. Что-нибудь еще?
— Конечно же, черт возьми! Я приглашаю вас на ужин.
Тори замерла. Куда он ее приглашает?
— Нет, мы никуда не пойдем, — сказал он, словно подслушав ее мысли. — Думаю, после воскресной истории вам не стоит появляться в людных местах. Не согласитесь ли вы поужинать со мной здесь?
Здесь? Но...
Тори почувствовала себя школьницей, которую пригласил на прогулку самый красивый в классе мальчик. Нет, еще хуже: она вела себя так, словно ее никто, никуда и никогда не приглашал!
— А вы разве забыли, что нами интересуется пресса? — напомнила она ему. Отец уже успешно отбил атаку нескольких репортеров, но они продолжали рыскать по округе.
— Нет, не забыл. — Голос Джонатана помрачнел. — Только я уверен, что у вас есть опыт и вы знаете, как убежать от них.
То есть предстоит убегать от репортеров, сердито подумала Тори. И все — ради Джонатана Макгвайра.
— Я не понимаю, почему должна принять ваше приглашение.
— Потому что я вежливо попросил, — мгновенно отреагировал он.
Это правда. И извинения свои принес. Однако Тори сомневалась в его мотивах.
— А вы умеете готовить? Или приглашаете меня, чтобы я приготовила вам ужин?
Джонатан от души расхохотался
— Приходите – узнаете.
Но ей вовсе не хотелось сидеть целый вечер с Джонатаном Макгвайром. Он не только оскорбил ее, но еще и набрался наглости и поцеловал.
И несколько мгновений она отвечала на его поцелуй.
Да, Джонатан ей нравится, и что из того? Ничего. Она уже потратила три года жизни на Руперта, не хватает еще влюбиться в Джонатана.
— Вы очень долго принимаете решение, — прозвучало на другом конце провода. — Неужели боитесь?
— Вас? — настороженно и неприязненно спросила она.
— Моего кулинарного искусства, — насмешливо ответил он.
Он имел в виду другое. Нет, она не боялась.
— В какое время я должна прийти?
— От семи тридцати до восьми вам подойдет?
— Вполне. До встречи. — Тори быстро повесила трубку, чтобы не наговорить лишнего.
Она чувствовала себя униженной и раздавленной!
— Ты прекрасно выглядишь, дочка, — сказала мать, отрывая взгляд от газеты. Она сидела в кресле, положив забинтованную ногу на табурет. На Тори было облегающее платье до колен глубокого синего цвета — в тон глазам, стройные ноги затянуты в светлые колготки, а высокие каблуки прибавляли роста. Волосы шелковистыми волнами падали на плечи, легкий макияж был почти не заметен, лишь слегка подчеркивался румянец щек Ярче всего выделялись губы. — Тори выбрала вишневую помаду с влажным блеском, отчего рот приобрел капризно-сексуальное выражение.
