В зашторенной и будто только что оставленной комнате она опускается на диван, задев при этом гитару, которая издает жалобный протяжный стон. И теперь, глядя на милые мелочи безвозвратно минувшей жизни, она понимает, что годы, прожитые здесь, были самыми наполненными и счастливыми.
— Ox!.. — со стоном прорывается закрывший горло ком.
Слезы горохом покатились по щекам. Ирина, не вытирая их, встает. Отдергивает шторы и тюль, открывает окно, в которое вместе с неестественной давящей тишиной врывается далекий голос из динамика, сообщающий о «наших достижениях...». Забыв о предупреждении дозиметриста, она садится, как прежде, на подоконник. И смотрит на высохший лес за окном, над которым летит пятнистый вертолет, долгим шлейфом распыляя что-то за собою.
Ирина выносит из квартиры длинный целлофановый мешок, забитый книгами, бумагами и прочими вещами, сверху которых лежит семейный альбом, а сбоку торчит пушистая песцовая шапка. Ставит мешок у подъезда. Возвращается за следующим. На первом этаже ее внимание привлекает тетрадный лист, прикрепленный к дверям одной из квартир. Она подходит. На листе кривыми крупными буквами написано: «Стучите громче! Не слышу...»
Ирина стучит. За дверью послышался стон и слабый кашель. Она пытается открыть дверь. Безрезультатно. Мгновение она стоит в растерянности. Но тут у подъезда сигналит вернувшийся автобус. Ирина выбегает и возвращается с Василием и НикНиком. Парни дружно налегли на дверь, которая, затрещав, распахнулась. И они буквально ввалились в запущенную квартиру, где в комнате на тахте лежит бледная, как смерть, сухая старушка. Ирина бросается к ней:
— Господи! Бабушка, вы живы?!.. Почему же вы здесь?.. Почему не уехали со всеми?..
Та, покашливая и безразлично глядя на внезапных гостей, слабым голосом просипела:
— Дети велели остаться... квартиру постеречь, пока они вернутся... из этой... эвакуации...
— Как же она жила здесь все это время?!. Ведь свет и воду давно отключили, — вполголоса ужасается НикНик, оглядывая квартиру.
— Смотри, — показывает Василий на стол, где стоит чайник, пустая банка сгущенки, стакан с остатками воды, в тарелке рядом лежит маленький кусочек сухаря, и шепчет НикНику, — людям животных жаль было оставлять, а эти про мать забыли, сволочи!..
* * *
… Ирина проходит парком перед Верховным Советом, у которого, так же плотно окруженные омоновцами, стоят патриоты Руха. Не доходя до здания Минздрава, спрятавшегося в глубине парка, она тяжело опускается на скамейку в тени векового каштана, немного передохнуть. На тенистых аллеях парка много отдыхающих стариков, нарядных детей. То тут, то там между деревьев мелькают породистые псы в сопровождении своих горделивых хозяев. Недалеко от Ирины бегает за голубями полнощекий мальчуган. А ей вспоминается ...
