– Поэтому моя память была заблокирована? Чтобы я не помнил, что я не повелитель, а друг?
– Наверное... это решать тебе.
– Все танцоры были таковы? Властные, безумные, жестокие, не знающие ничего другого, кроме танца и своих амбиций?
Она казалась грустной.
– Да. Поэтому они и были уничтожены. Столь чистая демоническая кровь уже не была нужна этому миру. Однако они боролись до конца. И ты заключил сделку...
– Что за сделку я заключил?
– Не знаю, Ян. Меня там не было.
– Ты же моя Сила! – Я был потрясен.
– Тот, с кем ты заключил сделку, – истинный демон. Я давно с ними не встречалась. Когда-то они не просто повелевали нами, а использовали нас. Поэтому мы так не хотим возвращения прежних времен.
– Мы?..
– Те, кого вы называете Силою. Первый Танцор был не просто демоном. Он был величайшим из демонов. Неудивительно, что единственным из танцоров, способным выжить хоть в каком-то обличье, оказался первый.
– Там... в кабинете с императором... – потрясенно понял я. – Там была ты.
– Да. Прости, мне пришлось тебя подтолкнуть. Император – единственный, кто мог снять блокировку первого Танцора. В его крови кровь того, кто повелевал Изначальными. Он воистину император.
– Значит, все сны... это ты посылала их мне?
– Не совсем. Это твои сны. Просто я позволяла им пробраться на поверхность. А в последний раз послужила проводником.
Я молчал, пытаясь понять и принять тот факт, что мною манипулировали.
– Вот видишь, – тихий голос ворвался в мои раздумья, – ты уже думаешь категориями тех времен, о которых не помнят даже твои предки. И я уже на грани круга танца. Скоро ты перестанешь слышать меня.
– Ты... уйдешь от меня? – Мой шепот напоминал хрип.
От ее грусти хотелось плакать, но глаза были сухи.
– Нет, мой господин и повелитель. Просто ты откажешься меня слушать. И никогда больше не позовешь в танец.
– Я не хочу так.
– Тогда найди свой меч, Янус. Первый силен, но ты всегда был хитер. Твоя сила в уме, а не в простой силе. Твой второй меч – это разгадка.
И я протянул руку, как много лет назад:
– Госпожа, позвольте пригласить вас на танец.
Ее руки протянулись ко мне.
– Конечно, я даю свое позволение, мой господин! – И глаза ее сияли нестерпимым счастливым светом.
Я ненавижу предательство. Когда-то меня предали, это было очень больно, и я не забыл эту боль. Я не желал, чтобы ее глаза напоминали мои, глядящие из зеркала в тот момент, когда моя душа сгорала от боли. Мы все одиноки в этом мире, и надо беречь то мгновение, когда находится кто-то, кто может разделить с тобою твое одиночество.
