Это была обыкновенная спальня. Небрежно застеленная узкая кровать с посеревшим от времени бельем. Возле узкого высокого окна — стол с примостившейся на уголке чернильницей. На краю — сложенный из бумаги журавлик. Рассказывали, что погибшие триста лет назад вместе с остальными птицами журавли выглядели именно так, но правда ли это — неизвестно.
Летти осторожно положила спящего заглота на стол, подхватила бумажную игрушку, медленно прикоснулась кончиком пальца к крылышкам…
— Ты плачешь?!
Девушка вздрогнула от неожиданно громкого вопроса эльфа. Вернув птицу на место, она через силу улыбнулась:
— Тебе показалось.
— Но…
— Я просто… дом вспомнила… У меня такой же журавлик был… Не знаю, увижу ли я его еще…
— Конечно, увидишь! — улыбнулся эльф, покосился на спорящих вудашей и шепотом признался: — У меня тоже такой был.
— В самом деле? — обрадовалась дриада.
— Да если я вру, чтоб мне света и тьмы не видеть…
— …и в лес никогда не зайти! — хихикнула Летисия, закончив детскую клятву, известную, наверное, каждому ребенку.
Элиаш, ухмыльнулся:
— А продолжение помнишь?
Девушка вскинула на него удивленный взгляд:
— А там есть продолжение? У нас так всегда заканчивалось.
— Есть: «А тот, кто все-таки соврал, пусть…»
Договорить эльфу не дали. Его вежливо похлопали по плечу, а когда он удивленно обернулся, Олбрам коротко бросил:
— Оставайтесь здесь, мы с Матеем скоро придем. Если кто-нибудь будет стучаться в дверь, скажете, что меня нет… Хотя тетушка Эрвина, скорее всего, никого не пустит, но вы все-таки смотрите в оба.
Тихо закрылась дверь.
После ухода вудашей разговор как-то стих сам собою. Дриада некоторое время осторожно перелистывала страницы книг, но половина слов казалась написанной на каком-то чужом, непонятном языке. Да и за окном постепенно смеркалось (откуда здесь, под водой, вообще брался свет, девушка так и не поняла: источников освещения видно не было, а солнечные лучи на такую глубину вряд ли могли бы проникнуть), так что в конце концов Летисия присела на кровать и задумалась.
— Элиаш!
Парень, тоже задумавшийся о чем-то своем, вздрогнул и озадаченно уставился на дриаду:
— Что случилось?
Ответа пришлось ждать долго: Летисия мучительно подбирала слова, не зная, стоит ли говорит.
— Я боюсь, — решилась она признаться.
Теперь эльф вообще ничего не понимал:
— Чего ты боишься?
На этот раз молчание длилось еще дольше.
— Матей… Он изменился после того, как мы спустились под воду. На земле он был другим… Я не знаю, как сказать, но… Вдруг здесь повторится то же, что было у кынсов?
