Уэскотт осторожно положил животное на освободившее сиденье. Сначала кот подозрительно посмотрел на него, но затем свернулся клубочком и даже прикрыл золотистые глаза.
Саймон снял с головы Катрионы шляпку и прижал ее голову к себе. Теперь она опиралась ему на грудь, как на подушку, и новые толчки кареты не могли причинить ей беспокойства. Однако требовательная маленькая шотландка, оказывается, захотела во сне большего. Саймон еще не успел привыкнуть к своему новому положению, как безмятежно спящая Катриона, немного поерзав на сиденье, наклонилась и положила голову ему на колени.
Несколько секунд она скользила щекой по его бедру, стараясь выбрать для себя наиболее удобное положение. Уэскотт молча выругался. Если она и дальше будет так возбуждать его своими движениями, скоро ей станет так же удобно, как если бы ее голова лежала на камне.
Новым движением Катриона обвила рукой бедро Саймона и, наконец, замерла. Розовые лепестки губ сложились в довольную улыбку. Ей не дано было понять, что ее сонное блаженство оборачивалось для него телесными муками. Ласковое теплое дыхание Катрионы обжигало плоть Уэскотта через тонкую замшевую ткань брюк. Это нежданное ощущение восхищало и одновременно терзало его. Саймон поднял взгляд вверх и уставился в потолок кареты. Если таково наказание за его утреннее прегрешение, то у Всевышнего куда более острое чувство юмора, чем можно было предполагать.
Когда карету тряхнуло на очередной дорожной колдобине, Уэскотту пришлось стиснуть зубы, чтобы не застонать. Несмотря на свою репутацию, Саймон никогда не терял контроля и самообладания, особенно если поддаваться порывам страсти не входило в его планы. Возможно, сейчас его просто мучила новизна ситуации — приходилось отказывать себе в праве на желанную женщину.
Уэскотт осторожно убрал локон с нежной щеки Катрионы. Шелковистый волосок обвился вокруг его пальца, словно сработала хитроумно поставленная ловушка.
В эту минуту Саймон понял вдруг: надо что-то предпринять, если он хочет расстаться с Катрионой и уберечься от сердечной раны. Она обещала поделить приданое на двоих сразу после свадьбы. Получив обещанные деньги, он сможет без особых сложностей сбежать от нее. Пусть покинутая жена потом считает его презренным обманщиком, ему на это наплевать. Во всяком случае, до шотландской границы он ее точно проводит. Если же Катриона так упрямо стремится добраться в Северное нагорье и оказаться в долгожданных объятиях своего брата, то пусть тратит на дорогу деньги из своей половины приданого.
