— Пожалуйста, — хриплым шепотом взмолилась она. — Ну, пожалуйста…
Произнося эти мольбы, она даже не понимала, о чем просит. Катриону захватило лишь одно желание, и она знала, что оно должно исполниться. Иначе она просто погибнет.
Но Саймон прекрасно понимал, в чем сейчас она так нуждается. Наделенные дьявольской проницательностью пальцы уверенно приоткрывали, ласкали и щекотали, разыгрывая свой маленький спектакль до такого финала, когда все тело Катрионы воспылало. Она с удивлением поняла, что превращается в неизвестное для себя распутное существо. Теперь ей хотелось лишь одного — его новых прикосновений и сводящего с ума наслаждения, которым одаривало ее каждое движение Уэскотта. Такую острую жажду, должно быть, испытывает несчастный курильщик опиума. Катриона вновь поняла, что все это время правильно оценивала Саймона. В нем действительно соединились воедино нежный ангел и демон-погубитель, которые безжалостно приманивали ее обещанием райского блаженства, одновременно забирая у нее душу.
Он нежно дотронулся до затвердевшего небольшого бугорка, таившегося в глубине, среди шелковистых завитков. Катрионе показалось, что она на целую вечность повисла в неземном упоении между раем и адом. Но вдруг по телу разлилась блаженная волна восторга, и Катриона кувырком полетела в бездну неизведанного. И лишь руки Саймона придерживали ее в полете, только его губы приглушали рвущийся из ее легких прерывистый крик экстаза.
Катриона крепко прижималась к Уэскотту, совсем позабыв обо всем и погрузившись в чудесный туман блаженного счастья, когда от сильного толчка дверь ее спальни распахнулась. По разнеженным чувствам Катрионы хлыстом ударил резкий голос:
— Катриона, куда ты задевала мои жемчужные заколки? Сколько раз себе говорила, не буду ничего давать, и вот опять! Ты все равно не способна ценить красивые вещи. Тебе хватит и твоих замызганных пледов и ленточек, а то и вообще…
Голос оборвался.
Катриона лежала, застыв, в неподвижности. Ее глаза изумленно смотрели на обрушившийся реальный мир наступившего утра. Саймон аккуратно натянул на нее простыню и повернулся лицом к ворвавшейся в спальню незваной гостье.
С самодовольной улыбкой кота, застигнутого за поеданием пойманной канарейки, Уэскотт блаженно потянулся и произнес:
— Доброе утро, Агнес. Ты, наверное, принесла завтрак нам с твоей кузиной?
Задумка Катрионы удалась на славу. Возмущенный крик Элис переполошил всех домашних. Одним из первых прибежал снизу, с кухонным топором в руке, младший слуга, вообразивший, будто в доме совершается убийство. Когда граф и графиня, оба в смятых ночных рубахах, потрясенные неожиданным переполохом, спотыкаясь, переступили порог спальни Катрионы, в комнате уже толпились свыше дюжины слуг. Все примчавшиеся на шум обитатели дома стояли, тесно сгрудившись, и с молчаливым изумлением взирали на кровать.
