— Мне нужно, чтобы вы отвезли меня к моему брату в Северное нагорье.
С минуту Саймон пытался вникнуть в смысл услышанного.
— Но это же обычное дело. С какой стати ради него я должен сменить одни кандалы на другие?
— С такой, что у меня нет денег, просто нанять вас для этой работы. Однако за мной дают очень солидное приданое.
Катриона опустила глаза, отчего на лице появилась тень густых ресниц.
— Совсем недавно дядя увеличил приданое вдвое, так как очень хочет избавиться от меня.
— Когда же он это сделал? До того, как узнал о вашем намерении подыскивать мужа в Ньюгейтской тюрьме?
Катриона бросила на Саймона полный упрека взгляд:
— Он и не подозревает, что я здесь. Об этом не знает никто.
Саймон выдержал ее взгляд. Лицо Катрионы еще сильнее покраснело, когда она осознала, насколько опасным было ее признание. Допустив, чтобы тюремный надзиратель закрыл ее в камере наедине с Уэскоттом, она поставила на карту не только свою репутацию, но и честь. Судя по тому, что было известно Катрионе об этом человеке, он вполне доказал, что относится к породе самых отъявленных мерзавцев, и ему ничего не стоило подмять ее под себя на диване, одной рукой задирая юбки, а другой мгновенно закрывая рот и не давая шанса призвать на помощь. Хотя в этой Богом забытой дыре, даже услышав ее крик, никто не стал бы бросаться на выручку. Обитатели общей камеры еще бы и принялись подбадривать насильника, требуя очереди на удовольствие.
С явным усилием, отведя глаза, Катриона вновь принялась вышагивать по камере. Взгляд Саймона скользнул по соблазнительным изгибам женских бедер под алой шерстью редингота.
— Я намерена поделить приданое с вами поровну, — деловито продолжила Катриона с такой интонацией, как будто Уэскотт уже совершил глупость, согласившись принять ее предложение. — Вы отвезете меня к брату и можете возвращаться в Англию. Денег хватит, чтобы расплатиться со всеми вашими долгами. Останется еще достаточная сумма, чтобы иметь с нее небольшой доход.
Он насмешливо приподнял бровь:
— Или чтобы играть и кутить с продажными женщинами?
— Можете распорядиться ими, как вам заблагорассудится, — с язвительной мягкостью ответила Катриона.
— И как же это будет выглядеть, если я брошу свою возлюбленную жену в этом диком Северном нагорье, чтобы сбежать в Лондон и вновь окунуться в разгульную жизнь?
Она возмущенно фыркнула:
— Но вы же не беспокоились, как выглядите со стороны, прошлым летом. Помнится, тогда прямо в разгар вечеринки у леди Аберкромби кто-то сбросил с себя всю одежду и принялся плавать в пруду с золотыми рыбками. Уж не вы ли? Впрочем, не бойтесь. Как только вы вернетесь в Лондон, я подам прошение о признании брака недействительным. Едва ли эта новая скандальная история сильно повредит вашей репутации. Если кто и рискует потерять все, то это буду только я.
