Сидевшие справа от нее Чарльз и слева Эмма не мешали Маргарет обозревать весь ресторанный зал и вестибюль, отлично просматриваемый через дверной проем, обрамленный тяжелыми бархатными шторами, оттянутыми позолоченными шнурами. Мэгги стряхнула крошку с лифа своего платья из зеленой саржи, которому было уже три года. Она не покупала ничего со дня смерти Стюарта, а это платье надевала так редко, что оно было как новое, правда, ее саржа — с узкими, обтягивающими рукавами и с линией талии, заостренной спереди и закругленной сзади, — уже вышла из моды в Бостоне, но на Западе прощали, когда мода шла рука об руку с доступностью.
Едва дотягиваясь до стола, Эмма вертелась на золоченом стуле.
— Ма, могу я забраться на стул с ногами?
— Воспитанная молодая леди не должна так делать, — поспешила ответить Маргарет.
— По крайней мере в общественном месте, — добавил Чарльз, подмигнув Эмме.
— А заказать еще тапиоки?
Чарльз рассмеялся:
— Сделай одолжение, детка. — Жестом он подозвал официанта и заказал еще одну порцию тапиоки.
В сером в полоску шерстяном костюме и белой рубашке с накрахмаленным воротничком, подчеркивавшим его бронзовую кожу, обожженную отраженным от снега зимним солнцем, Чарльз привлекал взоры всех — и молодых и пожилых — женщин, находившихся в ресторане. Он был не просто красив, но и простодушен в своем очаровании и открытости. Любая женщина была бы счастлива, если бы такой мужчина, как Чарльз Даунинг, сделал ей предложение. Да будь я в своем уме, сказала себе Мэг, я бы…
Она так и не закончила свою мысль. Голоса Чарльза и Эммы вдруг перестали быть слышны, и совершенно исчезло ощущение времени и места. У нее перехватило дыхание, и сердце забилось с перебоями. В обрамленном занавесями дверном проеме, ведущем в вестибюль, стоял Майкл Шонесси… или настолько похожий на него мужчина, что ее сердце пронзила боль, которая, как ей казалось, давно уже умерла.
Мужчина держался с уверенностью и спокойным достоинством, которыми не обладал Майкл. Но у него были черные как смоль волосы Майкла, и глаза сверкали такой же яркой синевой. Правда, такого холодного сарказма, каким светились глаза незнакомца, у молодого Майкла во взгляде не было никогда.
Этот вызывающий дрожь взгляд обежал переполненный зал, потом мужчина пересек вестибюль и стал подниматься по ступенькам.
— Мэг!
Голос Чарли донесся до нее откуда-то издалека.
— Мэг, ты побелела, как скатерть. С тобой все в порядке?
Моргая, медленно приходя в себя, она повернулась к нему и поспешно опустила дрожащие руки на колени.
