Впоследствии эта формула из «Исповеди еврея» не раз обсуждалась и порицалась за намеренную эпатажность, но суть ее кажется мне верной и сейчас: нацию создает система коллективных иллюзий. Жизнь и вообще слишком ужасна и беспросветна, если смотреть на нее трезвыми глазами, человек способен любить и воодушевляться только собственными фантомами: истребляя иллюзии, грезы, мы уничтожаем важнейший источник жизни; то, что сегодня считается высшей мудростью — прагматизм, «трезвый взгляд на вещи», — и есть главная причина наркомании, экзистенциальной тоски, самоубийств. А потому нация как главный хранитель коллективных грез и есть вместе с тем главный источник воодушевления, без которого человеческая жизнь становится невыносимой. Не случайно национализм обрел идеологическую и поэтическую силу примерно тогда же, когда ослабела эмоциональная власть религий: нация сделалась суррогатом Бога, даруя своим приверженцам драгоценное чувство причастности к чему-то бессмертному, прекрасному, справедливому…
Но! Если нация создается коллективными грезами и уничтожается их упадком, то и борьба наций за выживание есть прежде всего борьба за грезы. Главная причина национальной вражды — вовсе не дележ материальных ресурсов, а соперничество химер: народы ненавидят прежде всего не тех, кто покушается на их территорию (они чаще всего даже и не знают точных ее границ), на полезные ископаемые (за их добычей следят только зануды-экономисты), на промышленность и сельское хозяйство (см. выше) — прежде всего они ненавидят тех, кто покушается на их сказки, на картину мира, позволяющую любоваться и гордиться собой. Материальное же богатство становится источником межнациональной ненависти только тогда, когда оно в каком-то символическом виде включено в народообразующие грезы.
А потому евреев начинают ненавидеть всерьез не тогда, когда в них видят опасных конкурентов на каком-то реальном поприще — на финансовом, научном, политическом, — а тогда, когда в них видят угрозу национальным фантомам, или, выражаясь высокопарно, национальным святыням.
Покушение на народное богатство, конечно, тоже вызывает раздражение, досаду, злость — но святую ненависть вызывает только покушение на святыни.
Предания, верования, иллюзии, грезы составляют вовсе не «надстройку», а именно базис всякого общества; покушаться на них и означает покушаться на основы.
* * *
Еврейский народ служит наиболее выдающимся подтверждением этого принципа: уникальность его исторической судьбы заключается в уникальной прочности его химер; страстная преданность химерам и есть, по-видимому, пресловутая пассионарность. Еврейские грезы на протяжении веков с их изгнаниями и расселениями, разумеется, трансформировались, разделялись на субэтнические ветви, что-то в них вливалось, а что-то (вплоть до языка) утрачивалось, но одна составляющая в течение двух тысячелетий оставалась неизменной — мечта о Земле обетованной. Во время исторического спора между сионистами, полагавшими, что еврейское государство следует возрождать именно в Палестине, и «территориалистами», не видевшими большой разницы между Сионом, овеянным легендой о былом храмовом и дворцовом великолепии, и любым другим холмом на любой другой свободной и пригодной для проживания территории, — так вот, во время этого спора Жаботинский повторял, что свободных мест под солнцем нет, что каждый клочок пригодной для жизни земли впечатан в память какого-нибудь народа, и хорошо еще, если только одного; поэтому притязания евреев повсюду столкнутся с другими притязаниями и никакая иная земля не сможет объединить еврейский народ с такой прочностью, как тысячелетиями живущая в еврейских душах, то есть в еврейском воображении, Земля обетованная с легендарным Иерусалимом, пожелание встретиться в котором на будущий год евреи из века в век произносят в традиционной молитве.
