Выстрелы с обеих сторон постепенно прекратились — все равно ничего не видать.
«Если немцы сейчас пойдут в атаку, то беспрепятственно подберутся к нам вплотную и сотрут в порошок, — подумал Антон. — Ну и ладно. И скорей бы…»
— Все равно мы все тут сдохнем, в этих чертовых болотах, — услышал Антон продолжение своих мыслей из уст лежащего рядом сержанта Кравцова. — Ну, давай, подходи! Бери нас, пока тепленькие! А то, еще немного, и одни трупы останутся. А они, слышь, Горин, патроны экономят, сволочи. Они патроны экономят, а мы здесь мучаемся, сил уж нету… Скорей бы, господи…
Антон медленно перевалился на спину и, откинув на лицо цигейковый козырек, закрыл глаза. Ему вспомнился тот день — двадцать первого июня сорок первого года, когда он сбежал от чекистов с дачи профессора. Теплая ночь скрывала его от преследователей, звезды указывали путь, и он, спотыкаясь, брел в неизвестность по извилистой лесной тропе. Антон вспомнил чистое утро в ароматном стогу сена на окраине какого-то маленького городка и сам городок, когда он вошел в него. Суровые озабоченные лица прохожих никак не вязались с ухоженными уютными зелеными улочками и ясным солнечным днем. И лишь радостные вопли пробегающих мимо мальчишек «Война! Война!» возвестили Антону о приближающихся тревожных переменах.
Мороз по коже от голоса Левитана, звучавшего из репродуктора, ругань молодых людей и плач старухи, цепляющейся за распущенную рубаху пьяного парня, уже размахивающего заявлением на фронт, — все смешалось в единой чехарде, и Антон интуитивно осознал, что ему тоже надо туда, в самую гущу этой суетящейся людской тревоги. В глубине души он понимал всю безвыходность своего положения. И вдруг война. Может быть, это и есть фатальный, но единственный путь к спасению?
Ночь он провел в том же стогу сена, почти без сна, растворившись взглядом и сознанием в бездонном звездном небе.
На следующий день он снова пришел на площадь перед зданием исполкома. На улицу вынесли стол, и вокруг сразу же столпился народ.
— Фамилия? Профессия?.. — спрашивал военком у каждого подходившего добровольца.
— Иностранными языками владеете? — дежурным тоном задавал дополнительный вопрос сидящий рядом, изнывающий от жары энкавэдэшник.
— Фамилия, профессия, иностранными языками… фамилия, профессия, иностранными языками..?
— Я владею, — решился Антон, протиснувшись сквозь строй очереди. — Немецкий, английский, французский.
Чекист внимательно посмотрел на Антона и взял его документы.
