Они стали прощаться, чувствуя сейчас себя несколько неловко рядом друг с другом. Из-за фильма.
— Так ты все-таки будешь работать на Дерена? — с вызовом спросила Эйлин.
Он молча смотрел на нее, мысленно призывая Эйлин понять его. Потом уклончиво ответил:
— Может, ты все же постараешься более дружелюбно отнестись к незнакомцу, который приплыл сюда? Ведь он действительно хочет помочь всем нам. Он будет платить по два фунта тем, кто просто постоит немного перед фотоаппаратами, а мне за то, что я всегда буду в его распоряжении, он обещал по двадцать пять фунтов в неделю! — Возглас, в котором слышался ужас, вдруг внезапно оборвался.
— Двадцать пять фунтов! — эхом повторила Эйлин. — О, Джонни, это очень большая сумма! — Она выглядела растерянной. — Неужели эти деньги так много значат для тебя? — Она тут же поймала себя на мысли, что ее вопрос невероятно глуп.
Джонни даже и не пытался на него ответить. Он глядел на море, его глаза сузились, мысленно он что-то подсчитывал. Затем прошептал:
— Через четыре недели у меня будет сто фунтов, — прошептал он, затем повернулся к Эйлин спиной и молча стал подниматься по тропинке. Джонни шел походкой человека, у которого от предвкушения счастья кружилась голова.
Она не пошла домой сразу, чтобы унять внезапно возникшее чувство тревоги, Эйлин поднялась на вершину Карриг-Хилл. Остров, погруженный в лиловые сумерки, сквозь которые проглядывали желтые огни деревни, лежал у ее ног. Далеко за Крейгмор-Рокс океан катил волны, их шум напоминал дыхание органных труб. Этот приглушенный звук подчеркивал глубину царившей на вершине холма тишины. Девушка застыла на месте. Ее сердце оглушительно колотилось в груди, словно предчувствовало приближение какой-то беды. Слишком многое произошло за сегодняшний день, и ей трудно было разобраться в своих чувствах. Сначала ее гнев по отношению к Дерену казался ей вполне обоснованным. Но теперь все вдруг изменилось, потому что люди хотели сниматься в фильме и Джонни хотел. Она и ее дед не имели права вмешиваться в их жизни и противопоставлять себя всем остальным. Если бы фильм не был таким глупым и если бы режиссером был не Джон Дерен, она, возможно, по-другому отнеслась бы ко всему происходящему. Но сейчас ее душила бессильная ярость. Интересно, думала Эйлин, почему же она так возненавидела Дерена? Потому что он оказался таким самодовольным или потому что посмеялся над ней? Но разве он так много значит для нее, чтобы принимать его насмешки близко к сердцу? Что же она испытывает к нему? Однако ответа на свой вопрос Эйлин так и не нашла.
