— Так что, будет еще хуже? — Дрожащими пальцами она прикоснулась к губам.
Внезапно ей захотелось взглянуть на себя в зеркало. Губы, должно быть, чудовищно распухли. И тут она вспомнила, что однажды читала, как кто-то умер от укуса осы в губу, и совершенно перепугалась.
Брент покачал головой и мягко улыбнулся.
— Нет, хуже не будет. К утру опухоль исчезнет. — Он взял ее за руку и поднял со стула. — А теперь поедем к остальным, они беспокоятся.
Пока он обходил машину, чтобы сесть за руль, Вирджиния не удержалась и взглянула на себя в зеркало заднего обзора. Ее испуганному взору предстало впечатляющее зрелище — красные глаза, опухшие щеки и отвисшая воспаленная нижняя губа. У нее вырвался тяжелый вздох. В таком виде нельзя появиться даже перед родителями! Она полезла в карман шортов за носовым платком, желая спрятать свое уродство, и конечно, платка в кармане не оказалось.
Брент заметил повернутое зеркало и сразу все понял. Из ящика для перчаток он вытащил чистый платок, встряхнул его и, взяв за два уголка, мягко пошутил:
— Не хочешь ли примерить чадру? Нет? — Он положил платок ей на колени и подавил улыбку. — Слава Богу, все обошлось.
Она уставилась на него расширенными от обиды глазами.
— Так вот о чем ты беспокоишься — о своей внешности! — Брент рассмеялся, обнял ее за плечи и притянул к себе. — Да, твоя красота пострадала, но ведь не исчезла навсегда.
Крепкая, уверенная рука, лежащая на ее плечах, и тепло, проникающее сквозь ткань рубашки, разбередили в сердце Вирджинии странные чувства. Рука слегка встряхнула ее, и низкий голос проговорил:
— Теперь все в порядке? Тогда успокойся. Все не так плохо, как тебе кажется.
Его губы слегка коснулись уголка ее рта.
Она подняла глаза, собираясь возразить, что дело вовсе не в осе, что это неважно, но не знала, что теперь важно для нее. Брент взялся за руль, и автомобиль ожил. Еще мгновение Вирджиния ждала, сама не зная чего, пока машина не двинулась с места и Брент не переключил все внимание на дорогу.
Вирджиния откинулась на мягкую кожаную спинку сидения. Все произошло так быстро и неожиданно, и она не была уверена, что это было. И все же это было! Одна рука обнимала ее, другая лежала на руле. И был поцелуй — легчайший, мимолетный поцелуй успокоения и ободрения. Но все-таки это был поцелуй.
Сборы домой прошли незаметно. Заявление сестры «я знала, я так и знала» осталось неуслышанным. К счастью, укус и последующая инъекция оправдывали растерянное, невидящее выражение ее лица, с которым она провела остаток дня. Также никого не удивило, что за ужином Вирджиния ела без аппетита и рано отправилась в постель.
