Вагон рвануло в сторону, так что я, ни за что не державшийся, отлетел к противоположному окну. Даже дверь резко, со стуком распахнулась. Низко, чуть ли не у самого пола держа корзинку, в тамбур вошел официант.
— Граждане! Кому жареной колбасы? Покупайте жареную колбасу!
— Спасибо, — сколь можно убедительнее сказал Степан Матвеевич, — нам не хочется жареной колбасы.
— А щи продаются только престарелым, инвалидам и детям до семилетнего возраста! — возвестил официант.
— Мы не в претензии. Пусть покупают, пусть кушают.
— Взрослые пассажиры могут сами пройти в ресторан.
— Хорошо, хорошо. Обязательно пройдем.
— А жареную колбасу? — непонимающе спросил официант и поддел вилкой толстый кусок обжаренной действительно с двух сторон колбасы. С куска капали густые, ленивые, противные в такую жару капли желтоватого жира.
Эта фраза все-таки добила Степана Матвеевича. Лицо его передернулось, как от страшного волнения.
— Сколько?
— Рупь сорок семь порция.
— Сколько порций?
— Девять.
— Получите. — И Степан Матвеевич отсчитал официанту помятую десятку, хрустящую новенькую трешку, двугривенный и слегка погнутые три копейки.
— Сдачи? — спросил притихший официант.
— Там без сдачи. Пожалуйста, идите.
— А товар? — Официант ничего не понимал.
— А товар употребите в пищу сами. Всей поварской бригадой.
— А товар? — снова спросил продавец.
Степан Матвеевич и Иван тоскливо переглянулись, взяли парня под локти, тот машинально схватил корзинку, и толкнули его в коридор. В знакомой и привычной обстановке официант сразу же пришел в себя и завел речитативом:
— Щи только престарелым и детям! Колбаса продана!
Вагон снова дернуло в обе стороны. Двери и в другой вагон, и в коридор с треском захлопнулись.
— Продолжим, — предложил я.
— Да, да. Со старушкой — это вы нас здорово высмеяли, — сказал Степан Матвеевич. — Больше всего меня волнует тот факт, что в поезде нет ни одного знакомого. Такого со мной не бывало уже много лет. Это, понимаете, со мной невозможно в принципе.
— Память все-таки имеет какие-то пределы, — сказал я.
— Возможно, — спокойно согласился Степан Матвеевич, — но только эти пределы еще никем не определены… А давайте проверим! У вас в Марграде есть телефон?
Нет. Для моей квартирки это было бы слишком роскошно. Степан Матвеевич все понял по лицу и обратился к Ивану.
— А у вас в Фомске?
— Есть, — оживился Иван. — А это интересно.
— Ваша фамилия, извиняюсь, и отчество, если, конечно, телефон на ваше имя?
— Да, да, на мое. Совсем недавно поставили.
