И трагедия моя бесконечна. Даже когда я умру, все равно я буду жить в параллельных реальностях, и они по-прежнему будут выстраиваться в очередь, пока будут продолжаться путешествия в прошлое. Даже мертвый я буду жить вечно. Я не могу умереть. Вы должны понять, как это ужасно.
…Он кончил говорить и посмотрел на нас с надеждой. То, что он рассказал, было действительно ужасно. Прожить одну за другой миллион заурядных, ненавистных поэтому жизней! Может, и хорошо, что мы умираем, не успев полностью осознать свою заурядность, не успев пресытиться тем, что дают нам люди и природа?
— Если это правда, то ваша жизнь действительно ужасна, — сказал я.
— Правда! Все это правда! — вскричал он.
— И вы ждете от нас помощи? — спросил Иван.
Гражданин в сером пожал плечами:
— Нет. Но ведь все может быть.
— А вы сами ничего не придумали?
— Ничего… Есть, правда, одна возможность.
— Какая?
— Отключить аппаратуру «абсолютного времени» и начать историю человечества с двенадцатого октября тысяча девятьсот шестьдесят шестого года, заново.
— Простите, — сказал Иван. — Ваше имя, отчество?
— Степан Матвеевич. Граммовесов.
— Спасибо. Меня зовут Иваном. Я вот что думаю. Вы не захотите этого сделать. Ведь речь тогда пойдет уже не только о вас.
Степан Матвеевич горестно тряхнул головой:
— Поэтому я и еду в Марград… Простите. Я, наверное, задержал вас? Пойду посижу. А этот вопрос: год, число, месяц? Я не сразу прихожу в себя после путешествия в прошлое. Прошу простить.
— Это пустяки, — сказал я. — У меня к вам тоже один вопрос. Вот вы сказали: вам знакомы почти все люди. Это действительно так?
— Да. Я могу быть официально и незнаком, но знать знаю почти каждого.
— А нас с Иваном?
— Нет, простите… Ваши лица мне незнакомы.
— А в вагоне? Вы узнали кого-нибудь в вагоне?
— Постойте! Я здесь не встретил ни одного знакомого лица!
— У меня предложение. Времени у нас впереди более чем достаточно. Не могли бы вы прогуляться по вагонам в надежде встретить кого-нибудь из знакомых? Я не настаиваю. Я даже не знаю, для чего это может понадобиться. Пришло в голову, и все.
Степан Матвеевич прикусил губу. На нас с Иваном не глядел. Что-то сейчас рождалось в его голове?
— Надо попробовать, — наконец сказал он. — А вдруг…
— Я с вами, — неожиданно сказал Иван.
— Не возражаю. Пожалуй, сразу и начнем?
Иван посмотрел на меня печальными глазами. Они вышли из вагона, и вид у них был такой, словно оба напали на какой-то след.
Итак, уже день, а я еще не умывался. И электробритва сломана. Я приоткрыл дверь в коридорчик вагона. Там стояли студентка из стройотряда и парень. Теперь уже, скоро, подумал я, но в коридорчик заходить не стал.
