Бранд. Давно закутан в саван,
И схоронить пора открыто Бога
Рабов земли и будничного дела!
Давно пора понять вам, что успел
Он одряхлеть за сотню сотен лет.
Эйнар. Ты болен, Бранд.
Бранд. О, нет, здоров и свеж я,
Как сосны гор, как можжевельник дикий;
Но род людской - он в наше время болен,
Нуждается в лечении. Вы все
Хотите лишь играть, шутить, смеяться,
И верить, уповать, не рассуждая,
Хотите бремя все грехов и горя
Взвалить Тому на плечи, Кто явился,
Как слышали вы, пострадать за вас.
Венец терновый Он, многострадальный,
Надел, и - можно вам пуститься в пляс!
Пляшите, - но куда - вопрос печальный -
Вас пляска разведет в последний час?
Я не буду приводить всей проповеди Бранда - тем более, что ведь это только начало. Ему еще не раз придется выступать пред людьми, не раз придется звать за собой, грозить и проклинать. Не раз люди после беседы с Брандом будут повторять слова Агнес, что кажется, будто солнце зашло, будто пахнуло холодом, будто вдруг откуда-то выдвинулась угрюмая и грозная стена. Не раз спугнет он поющую и пляшущую юность. Пророки всегда пугают. Но все же за ними идут, ради них бросают отца, мать, сестер и братьев. Трепетная Агнес уже перестала замечать своего возлюбленного. Ее сердце принадлежит Бранду. Он уже скрылся из виду, а она, глядя ему вослед, благоговейно восклицает:
Когда он говорил, то... словно вырос.
Бранд победил первую человеческую душу, но это лишь начало его пророческого поприща. Дальше мы будем свидетелями подвигов, гораздо более смелых и трудных.
Бранд спускается с гор к фиорду, в свою родную деревню. На берегу он видит необычное зрелище. Фогт раздает съестные припасы толпе людей - мужчин, женщин, детей. Бранд видит пред собой голод. Эйнар и Агнес, пришедшие сюда раньше Бранда, как и полагается людям, отдали все, что у них было, голодающим. Фогт обращается к Бранду, полагая, что и он отзовется на призыв нужды - но Бранда так же мало трогают человеческие страданья, как и человеческое счастье. Эйнар пытается вразумить Бранда: тут голод, объясняет он ему. Но Бранд и сам это знает:
Достаточно взглянуть
На эти впалые глаза с каймами
Свинцовыми вокруг, чтоб догадаться,
Какая гостья здесь царит.
И что же? Пред лицом голода, от которого умирают люди - найдет ли Бранд в себе силы проповедовать, греметь? Тут можно и отличить пророка - он носитель великой тайны, и то, что кажется страшным обыкновенным людям, его не пугает. Ибсен-Бранд не торопится, подобно Эйнару, опорожнить свой кошелек, чтоб откупиться добрым делом от потрясающего зрелища. Он идет в толпу и смело, твердым голосом начинает свою проповедь. Прежде истина - потом хлеб. Стократ блажен нуждающийся в хлебе. Спасать нужно не тело, а душу:
