Мы покинули принадлежащий так и не встреченному нами доктору Глухареву кабинет. Надев плащ и плотнее надвинув на глаза капюшон, Эмми вышла на улицу, где безгранично царило солнце.
Еще в поликлинике стало заметно: Амаранту что-то тревожило, но она хранила молчание, и я решил вмешаться:
— Есть мысли?
— Тебе не показалось странным, что у детей такие необычные гастрономические пристрастия? — обернувшись ко мне, спросила Эмми.
Я задумался над вопросом. Действительно, из головы совсем вылетело замечание врача о том, что заболевшие ребята проявляют интерес к еде, содержащей большое количество эритроцитов, а проще говоря, красных кровяных телец. Первая ассоциация, конечно, была связана с вампирами. Именно они питают страсть к этому источнику жизни. Можно было бы предположить, что дети являются неким переходным звеном от человека к вампиру, проходят, так сказать, стадии превращения, если бы не одно «но»: процесс превращения в вампира длится несколько дней, никогда не растягиваясь на годы. Обычному человеку достаточно выпить несколько капель крови вампира, чтобы навсегда утратить свою человеческую сущность. К тому же дети не боятся солнечного света, что совсем уж невозможно, если речь идет о кровопийцах.
Ты подумал о вампирах? — угадала ход моих мыслей Эмми.
Да, но это не они. Нельзя становиться вампиром постепенно, в течение долгих лет. Или я чего-то не знаю? — обратился я к девушке как к эксперту по вурдалакам.
В таком случае мне тоже многое неизвестно, ведь я ни разу не слышала о таком способе.
Так и не придя ни к какому заключению, мы вернулись в гостиницу, где нас ждал изнывающий от любопытства Димка. Пришлось рассказывать все ему в мельчайших подробностях, и он не меньше нашего удивился такому описанию болезни.
Общий мозговой штурм ничего не принес. Единственное, в чем мы были уверены, так это в том, что вампиры пусть и косвенно, но все-таки имеют отношение к этому делу. Правда, мы так и не поняли, какое именно.
Наше оживленное обсуждение прервал звонок моего мобильного телефона. Не нужно было брать трубку, чтобы понять: это отец. Первым делом мы подумали, что он звонит, чтобы попросить нас приехать.
— Хочешь, я с ним поговорю? — предложила Эмми.
— Спасибо, но лучше я сам, — отклонил я ее предложение. Я помнил обещание, данное папе, и не собирался выкручиваться, отдаляя неизбежное. Если он скажет, что мы ему нужны, мы сегодня же отправимся в путь. Взяв трубку, нажал на кнопку ответа и напряженно поздоровался. — Привет, пап!
