Мы знали, что из-за леса вот-вот выползут немецкие танки. На брустверах наших орудийных двориков лежали ящики с бронебойными снарядами. Неожиданно через наши головы ударили "катюши". Началось наступление наших войск.
И еще я писал стихи. Первое стихотворение я написал еще в школе. На смерть Пушкина.
Война превратила мои детские упражнения в страсть. Я почувствовал, как велика сила поэзии, когда она вплотную соприкасается с жизнью.
Писал стихи, когда удавалось и где удавалось. Чаще ночью, при свете коптилки, сделанной из снарядной гильзы. Иногда пристраивался рядом с сапожником в его крохотной землянке. Всю войну был активным военкором газеты "Тревога". В газете часто печатались мои стихи, очерки и материалы о боевом опыте зенитчиков. Помню, как-то после войны в одной статье в "Правде" были приведены стихи неизвестного солдатского поэта:
Пройдут года, и вот однажды вечером
Вдруг спросит дочка, перестав играть:
"А верно, мама, ты была ефрейтором.
И не боялась из ружья стрелять?"
Ты дочку приласкаешь и пригреешь.
Посадишь на колени и тогда
Расскажешь ей про нашу батарею.
Про всех про нас, про трудные года...
Расскажешь ей, как мерзла на разведке.
Как исправляла линию в метель.
Покажешь ей со звездочкой беретку
И старую, потертую шинель.
А дочка тихой и серьезной станет.
Потертую пилотку теребя.
И вдруг пилотку на себя натянет.
Чтоб быть хоть чуть похожей на тебя.
Это были мои стихи. Они были напечатаны в нашей фронтовой "Тревоге". Война вывела меня на ближние подступы к литературе.
Есть события, которые время делает более значимыми и зримыми, поворачивает новыми неожиданными гранями. Такова война для тех, кто пережил ее. Может быть, потому о войне я и начал писать через много лет после того дня, когда отгремел салют Победы.
В Литературный институт имени Горького я пришел еще в солдатской шинели. Через несколько лет в "Знамени" появились циклы моих армейских стихов, тепло напутствуемых Николаем Семеновичем Тихоновым. Тогда же началось мое знакомство с Михаилом Аркадьевичем Светловым. Несколько лет он был моим добровольным наставником. Моим мастером в детской поэзии была Агния Львовна Барто. Она же выступала моим оппонентом, когда я защищал диплом в институте. Институт окончил в 1952 году, уже будучи автором нескольких книг, членом Союза писателей. Старая шинелька, которую я еще долго носил после армии, сносилась. Военная жизнь осталась позади. Началась новая жизнь.
