Ларри привык, что на него реагируют именно так. Он давно знал, что его улыбка и манера вести себя почему-то очень приятны другим людям; как мужчины, так и женщины мгновенно проникались к нему симпатией. Однако, зная это, он вовсе не возгордился, хоть и пользовался своим преимуществом, не забывая благодарить судьбу, что только усиливало его чары.
– Как бы ты отнесся к возможности поработать со мной? – обратился к нему ди Лукка.
Вот тут-то и сыграли роль главные достоинства Ларри, его инстинкт, подсказывающий, как вести себя с теми или иными людьми. Ему задан личный вопрос: ты уважаешь меня как человека?
Признаешь во мне предводителя племени, второго родителя, почтенного крестного отца? Если бы он осмелился уже на этом этапе спрашивать: что за работа, за какую плату, где, когда, как, каковы гарантии – все рухнуло бы. Надежда пропала бы, едва забрезжив.
Но Ларри, даже не стремясь по-настоящему к новой работе и в мыслях не имея бросить железную дорогу, где он вырос за восемь лет до мастера, а всего лишь руководствуясь врожденной учтивостью и своим безусловным доброжелательством, с неотразимой искренностью сказал:
– Работать с вами было бы для меня большим удовольствием.
Паскуале ди Лукка радостно сдвинул пухлые ладони, произведя неожиданно звонкий хлопок. Глаза его вспыхнули, на лице отразилась негаданная радость.
– Боже всемогущий! – воскликнул он. – Неужто итальянцы до сих пор воспитывают здесь, в Америке, таких вот молодых людей?
Гвидо разразился счастливым смехом; Panettiere обвел всех довольным взглядом. Ларри сохранял на устах скромную улыбку.
– Сейчас я вам покажу, что я за человек, – объявил Паскуале ди Лукка. Вытащив из кармана пачку купюр, он протянул Ларри три двадцатки со словами:
– Вот тебе плата за первую неделю. Придешь ко мне в офис завтра утром и сразу приступишь к работе. Наденешь костюм и галстук – не огромный, а тонкий, как у американца, – гляди на мой. Вот адрес. – Он вытянул из нагрудного кармана визитную карточку и вручил ее Ларри. После этого он откинулся на спинку стула и запыхтел сигарой.
Ларри взял деньги и визитную карточку. Он был слишком ошеломлен, чтобы вымолвить хоть что-то, кроме сбивчивых слов благодарности. На железной дороге он зарабатывал вдвое меньше, даже когда работал полную рабочую неделю.
– Что я вам говорил, дядя Паскуале? – гордо сказал Гвидо. Мистер ди Лукка согласно кивнул.
Опустевшие рюмки были наполнены вновь. Теперь Ларри мог спрашивать о новой работе. Ди Лукка объяснил, что Ларри предстоит стать агентом профсоюза пекарей по сбору взносов; у него будет спокойная, нехлопотная территория, и если он достойно проявит себя, то через годик-другой получит более прибыльный участок. Оказалось, что взносы платят не только наемные работники пекарен, но и владельцы, причем гораздо более высокие. Ларри придется вести учетные книги как страховому агенту, проявлять такт, не торопиться, поддерживать со всеми дружеские отношения, никогда не пить в рабочее время, никогда не заводить связей с женщинами из пекарен. Работа непростая, деньги он будет получать не задаром.
