Сонни побледнел от гнева:
– Тебе легко говорить, ведь не твоего отца убили.
Хаген ответил быстро, и ответ его звучал гордо:
– Я был хорошим сыном. Не хуже тебя и Майка, а может быть и лучше. Теперь я высказываю свое профессиональное мнение. Лично я хотел бы перебить всех этих выродков.
Волнение в его голосе заставило Сонни устыдиться.
– О, боже, – сказал он. – Том, я не это имел в виду.
На самом деле он имел в виду именно это. Кровь останется кровью, и ничем другим ее не заменить.
Пока все растерянно молчали, Сонни думал. Потом он вздохнул и тихо сказал:
– О'кэй, будем сидеть спокойно, пока старик не сможет приступить к делам. Том, я хочу, чтобы ты оставался здесь. Не выходи из дому. Ты, Майк, тоже будь осторожен, хотя я и не думаю, что Солоццо захочет развязать войну. Тогда все будут против него. Но на всякий случай будь осторожен. Тессио, ты укрепи свой резервный отряд и пошли людей на разведку в город. Ты, Клеменца, уладь дело с Пауло Гатто, а потом приведи сюда своих людей, чтобы сменить людей Тессио. Тессио, пошли подкрепление в больницу. Ты, Том, с самого утра начни переговоры с Солоццо и семейством Татаглия по телефону или при помощи посредника. Майк, завтра ты берешь двоих людей Клеменца и отправляешься на квартиру к Луке. Подождешь его или попытаешься отыскать. Этот сумасшедший мог погнаться за Солоццо в момент, когда услышал новости. Я не могу поверить, что он пошел против дона.
– Лучше, если Майк не будет замешан в это дело, – с неохотой сказал Хаген.
– Конечно, – сказал Сонни. – Забудь это, Майк. Ты мне нужен здесь, у телефона. Это важнее.
Майкл ничего не сказал. Он чувствовал себя очень неудобно. Клеменца и Тессио с трудом удавалось скрыть свое презрение к нему. Он поднял трубку, набрал номер Луки Брази, но к телефону по-прежнему никто не подходил.
Петер Клеменца плохо спал в эту ночь. Он встал очень рано и сам приготовил себе завтрак: стакан сока, солидный кусок генуэзской колбасы и ломоть итальянского хлеба. Потом он выпил из огромной фарфоровой кружки горячий кофе, смешанный с анисовкой. Разгуливая по комнатам в своем старом купальном халате и самодельных домашних тапочках, он думал о предстоящей сегодня работе. Вчера ночью Сонни Корлеоне ясно дал понять, что Гатто надо заняться немедленно.
Клеменца был озабочен. Его волновало вовсе не то, что Гатто, его протеже, стал предателем. Это было не на совести капорегиме. Ведь у Пауло были отличные данные. Он родился в сицилийской семье, рос в том же квартале, что и сыновья Корлеоне, и даже в школу ходил вместе с одним из сыновей. Его испытали и пришли к выводу, что он подходит для «дела». «Сделав кости», он получил от семейства Корлеоне постоянный доход: проценты от доходов игорного дома в Ист-Сайде и часть доходов одного из профсоюзов. Клеменца было известно, что Пауло пополняет свои доходы частным грабежом, и хотя это противоречило всем законам семейства, этот факт говорил в его пользу. Нарушение подобных законов говорит об избытке энергии, каким обладает, к примеру, скаковая лошадь, запряженная в повозку.
