В тот же вечер Хаген отправился к дону Корлеоне для подготовки важной встречи с Виргилием Солоццо. Дон позвал старшего сына, и Сонни Корлеоне, с удлинившимся от усталости тяжелым лицом купидона, стоял у окна и прихлебывая, пил воду из стакана. «Он наверняка продолжает развлекаться с Люси», – подумал Хаген. Еще одна забота.
Дон Корлеоне сидел в кресле и пыхтел сигарой «ди нобили». У Хагена всегда была припасена пачка таких сигар. Он пытался убедить дона перейти на гаванские сигары, но тот утверждал, что они вызывают у него боль в горле.
– Нам известно все, что мы должны знать? – спросил дон.
Хаген раскрыл папку.
– Солоццо придет к нам за помощью, – сказал он. – Он попросит защиты от закона и минимум миллион долларов. В виде компенсации мы получим часть доходов, но никто не знает, какую именно. К Солоццо перешло семейство Татаглия, и они, возможно, тоже получат долю. Речь идет о наркотиках. У Солоццо имеются связи в Турции, где выращивают мак. Сырье он переправляет в Сицилию. С этим нет проблем. В Сицилии у него имеется завод по изготовлению героина, а в случае необходимости он может вместо героина изготовлять морфий. Завод в Сицилии защищен со всех точек зрения. Трудность заключается в переправке товара в Штаты и его распространение. Еще существуют проблемы с основным капиталом. Миллион долларов на дереве не растет.
Дон Корлеоне нахмурился. Когда речь шла о делах, он не любил напыщенности. Хаген продолжал:
– Они зовут Солоццо Турком. На то имеются две причины. Он прожил долгое время в Турции, и говорят, что у него там жена и дети. Во-вторых, говорят, что он очень ловок в обращении с ножом. Солоццо очень способный человек и сам себе господин. Дважды сидел в тюрьме: в Италии и в Соединенных Штатах, и известен полиции, как торговец наркотиками. Это нам на руку: его прошлое и тот факт, что он стоит во главе дела, никогда не позволят ему дать показания против нас. Сейчас он женат на американке и имеет от нее троих детей. Он прекрасный семьянин и сумеет спокойно вынести любое наказание, если будет уверен в том, что о его семье позаботятся.
Дон затянулся сигарой и спросил:
– А что ты скажешь, Сантино?
Хаген знал, что скажет Сонни. Сонни не терпелось принять участие в крупной операции, и это было подходящим случаем.
Сонни отхлебнул виски:
– В этом белом порошке масса денег, – сказал он. – Но это и опасно. Кто-то может загреметь в тюрьму лет на двадцать. Я бы предложил участвовать только в защите их от закона, но не принимать непосредственного участия в операциях, и тогда это будет великолепной идеей.
