Как-то, находясь на старте во время полетов, политрук Бородкин, увидев проходящее над аэродромом звено истребителей, с восторгом воскликнул: — Смотрите, товарищи, как красиво наши летчики летят в коллективе!
Ему кто-то сказал:
— Не в коллективе, а летят строем.
Бородкин ответил:
— Строй — это же коллектив!
После этого случая летчики долго смеялись и говорили:
— Теперь будем летать не строем, а коллективом. К нам в эскадрилью определили политрука С. Гвоздецкого. Эскадрилья готовила молодых летчиков-сержантов к боевым действиям на самолете И-16. Эскадрильей командовал 32-летний капитан П. Горланов, казавшийся нам уже пожилым человеком. Горланов был старый служака, бывший танкист, очень любил авиацию и всегда стремился организовать полеты.
Политрук Гвоздецкий из донских казаков, набравшийся ума в политическом училище, начал рьяно наводить порядок и дисциплину в эскадрилье. Регулярно проводить политинформации, проводить политзанятия с механиками и летчиками, требовать выполнения распорядка дня, передвижения по аэродрому и гарнизону только строем. Словом, развернул активную деятельность во всех сферах учебы и жизни, запретил даже летчикам послеобеденный отдых, используя свои дисциплинарные права комиссара, равные правам командира эскадрильи.
Чтобы хоть немного сбить с комиссара сверхактивность, я предложил ему запланировать и выполнить полет на учебно-боевом самолете УТИ-4 на групповую слетанность, воздушный бой и пилотаж. Как раз те элементы полета, которые отрабатывали молодые летчики-сержанты в настоящее время. Комиссар наш не только согласился, даже обрадовался этому предложению.
На следующий день, рано утром, погода была хорошая, тепло, безоблачно, безветренно, видимость отличная. Согласно плановой таблице комиссара посадили в переднюю кабину самолета УТИ-4 (двухместный И-16), я сел во вторую, инструкторскую кабину, где, как и в первой кабине, была ручка управления самолетом. Также во второй кабине была ручка уборки и выпуска шасси самолета. В назначенное время взлетели парой. Я — ведущий, на спарке, то есть УТИ-4, с комиссаром, а ведомый — один из летчиков-сержантов на И-16.
После взлета в заданной зоне стали отрабатывать групповую слетанность в плотном строю — развороты, виражи, набор, снижение. Наш комиссар улыбается, показывает ведомому большой палец, словом, ему нравится полет, и он доволен. Я начал выполнять виражи с большим креном — комиссар улыбаться перестал. Далее по плану начали воздушный бой. Самолеты разошлись и сошлись на боевых разворотах, затем виражи, снижения, набор и так далее. Комиссар опустил голову. Я сзади рукой потрогал его и спросил, как самочувствие. Комиссар кисло улыбнулся, изо рта появилась слюна. После учебного воздушного боя ведомый летчик-сержант пошел в свою зону выполнять пилотаж. Я же пилотаж в зоне выполнять не стал, а пошел на посадку.
