— Там Ладон. Он лежит, обвившись вокруг яблоневого дерева, — сказал Атлас. — Я боюсь его.
— Чего, этой жалкой змеючки? Этого стоголового троглодита? На каждом языке — вопрос, а вместо ответа — только ветер в поле. Ладон — не чудовище, а просто достопримечательность для туристов.
— Я боюсь его, — повторил Атлас.
— Вот что я тебе скажу, — сказал Геракл. — Мне встречались вещи и похуже, чем Ладон. Например, Гидра, она действительно была из этих, великих червей. Отрубаешь одну голову, и тут же, пожалуйста, на ее месте уже торчит другая и пялится на тебя. Это как с женитьбой, честное слово. А после этого мне пришлось спуститься в ад и притащить оттуда эту тупую псину, как его там бишь, Цербера. Этого, с тремя головами и полным комплектом зубов. Неудивительно, что мертвые не получают писем — кто их будет доставлять, когда у дверей торчит этакая образина? Я скрутил его, как до того скрутил Критского быка. Просто нужно посмотреть им в глаза, Атлас, и показать, кто тут босс.
— У Ладона две сотни глаз, — сказал Атлас.
— Да хоть два миллиона, об этом не беспокойся, я же Геракл. Я пойду и прикончу его, а на обратном пути принесу нам чего-нибудь пожрать.
Вот он идет, Герой Мира, такой же могучий, как его палица из ствола маслины. Бог или насмешка? В его двойственности — и мощь, и падение. Он и бог, и насмешка. Или одно, или другое принесет ему гибель. Но что именно?
Геракл перескочил через стену Гесперидского сада. У него был ключ, но замок заржавел, и он решил, что вламываться во владения Атласа в своей обычной манере было бы как-то некрасиво.
Сад был густой и заросший. Геракл продрался через заросли к центру, где древо Геры сгибалось под тяжестью плодов, разливая золотое сияние.
Ладон был там, под древом. Он извивался, будто червь. Ладон, дракон с человеческим языком. Ладон, человек, обращенный в рептилию, угрюмый и хладнокровный.
— Это ты, мешок с ядом? — вежливо поприветствовал его Геракл.
Ладон открыл шестьдесят пять из своих глаз, но не пошевелился.
— Пытаешься прикинуться мертвым, Ладон? А выглядишь довольно живенько.
По блеску пробежала рябь. Легкий аккорд Ладоновых чешуек. В районе головы это было похоже на низкий звук цимбал, а дальше к хвосту, где вздыбились чешуйки помельче, разлился серебристый звон треугольника. Звон был явно адресован Гераклу.
— А девочки тут не сильно порезвились, а? — изрек герой, окинув взглядом траву, вымахавшую почти до высоты стены. — Здесь веками никого не было.
