Он обо мне очень беспокоился. Думал, что мне придется делать слишком много и это может быть опасно. А я не боялась. Мне было интересно и немного не по себе, но я не боялась.
Когда со стороны города показались собаки, а Гест выскочил из кустов и сел посреди пустыря, у меня мурашки поползли по спине, но я и тогда не испугалась.
Все собаки сидели большими кругами, а в центре был Гест. Ни один дрессировщик не мог бы их так правильно рассадить. И сидели они, глядя в небо, не шевелясь, не издавая ни единого звука.
Мы тоже посмотрели наверх, но вначале показалось, что там ничего нет. Только небольшое облако наползло на солнце, но темнее не стало. Оно само светилось тем же оранжевым светом, какой я видела, когда держала в руках тот блестящий шарик, который Макс нашел здесь.
Я сосредоточилась.
Вдруг облако мягко взорвалось и залило оранжевым светом все кругом. Я почувствовала, как Наташа схватила меня за руку. А Макс тихо, будто бы издалека, приказал:
— Оля, действуй.
Я не знаю, сама ли я делала все это, но я поняла, что внутри рассеянного оранжевого облака есть живые существа. Я почувствовала, что я то ли сижу на земле рядом с Гестом, то ли я сама переместилась в него и смотрю вверх его глазами.
Кто-то тихим, звучащим в моем черепе голосом спросил:
— Как дела, Гест? Давай поработаем.
Я поняла, что сейчас время.
— Здравствуй! — сказала я. — Я — Оля.
Мне было ясно, что тот. кто разговаривает этим мягким голосом, не собирается причинять мне зло. Макс страшно волновался, я это чувствовала, но не вмешивался. Да он и не смог бы.
— Кто ты? Ты с Земли? — удивился тот, с кем я разговаривала.
- Да.
— Ты сама проникла в наше информационное поле? — еще больше удивился голос. — По нашим данным, земляне не обладают такими способностями. Вы их маскируете?
Я задумалась. Может, все люди их и вправду маскируют, говоря, что не верят в такие вещи?
— Я не знаю, — честно ответила я, — но я же с вами разговариваю!
— И ты не боишься?
— Нет.
Я ощутила, как говоривший улыбнулся.
— Правильно. Мы никогда не нарушаем норм доброжелательности по отношению к нейтральным.
Я не очень-то поняла, что он такое сказал, но ясно было — мне ничего не грозит. Зря Макс беспокоится.
— Для чего вам наши собаки? — спросила я напрямую. Потом мне показалось, что это было нехорошо, так спрашивать. Вроде как мы все такие жадные, что нам жаль, если эти мягкие голоса поговорят с нашими животными. Тем более я сразу поняла, что собакам от этого ничего плохого не бывает.
