Вчера ты забыла мне позвонить, а потом незримо пришла. И явилась тревога, которая меня давила, переносилась из непосредственного ближайшего прошлого в будущее, опасное будущее. И зарницы моего воспалённого воображения высвечивали для меня эту твою бестелесную ультимативность, ужасно сконцентрированную моим страхом, и утончённую многочисленными медитациями.
— Тебе лишь кажется, что я тебя избегаю — это потому что ты никогда не просыпаешься ночью, чтобы со мной уснуть во сне, хотя каждый раз я прихожу во время.
Любовь — это чёрная краска моей души, растворённая в зрачках твоих глаз, с её обжигающими бликами бесконечной снисходительности, с беспощадной многоликостью и непредсказуемостью. Мир желания или воображаемого единственного влечения… всё та же сумасшедшая сизифова работа моей любви — тащить настоящий момент туда — где есть подробности прошлого, и я говорю с тобой о том, что было, или о том, что будет, и в упор не вижу того, что есть.
— Я вижу во сне только музыку наших ночей. Потому что лишь одна часть сна вероятна, освещена и возможна. Я и ты обжигаем и освещаем, друг друга, как поющие и танцующие свечи — светом друг друга высвечены только ты и я. Всё остальное для меня тьма и пользуется этим остальным кто-то другой, тот, кто знает смерти всех людей и смотрит насквозь, в самые пределы тьмы, знает сущее чёрных дыр.
Когда я смотрю в твои безумные, в серо-голубые глаза, у меня возникает ощущение мучительного счастья и мне кажется, что моя кровь леденеет.
Мне остаётся молитва о…
Нет! У меня есть конкретное требование.
Откровенное требование одной тебя у всей вселенной, у самой вечности, значит много больше, чем неумолимый всеобщий закон бытия, скрытый под маской необходимости, тяготит много меньше, чем обман чувств или разума, пущенный в ход внешними силами. Мир сил — это только сравнение, указатель на то, о чём идёт речь. Мир не меняется, он всегда один, только один, только в нём, благодаря любви, мы обретаем язык, узнаём себя в нём, привлекаем к себе или отталкиваем, маскируемся или обольщаем.
В Царстве небесном нет мне причины искать любви — там нет предела бытия, и нет там нужды в человеческих страданиях.
Я знаю, зимним утром, где-то в Западной Сибири, проснётся женщина и увидит солнце.
Это будешь ты.
