Мне мучительно хочется целовать твою фантастическую красоту.
Совершенство — это удушье, и я как ныряльщик погружаюсь в себя, чтобы познавать и увеличивать свои желания.
Ты как Седна, десятая планета Солнечной системы — непостижимая для моих замыслов, моих желаний, летишь в фантастической тьме и никому не видна.
Ты так адски желанна, что меня тянет к тебе, как в ад.
Ты уносишь на дно мою душу.
Ты всегда будешь частью моей жизни.
Вчера, весь несчастный от горя, я слушал, а ты всё говорила и говорила. Ты упрекала, что я пьяница и надоел тебе до смерти, что ты никогда вообще меня не хотела, и никогда не любила меня, а я вцепился в тебя, как энцефалитный клещ…
Ты говорила и говорила, а я всё смотрел тебе в рот.
Рот — это не только отверстие в человеке. С одной стороны: губы, зубы, язык, глотка — всегда впечатляли влюблённых, философов и писателей своей страстью и глубиной, но с другой — содержание всего этого было так закодировано, что оно выпало из всех научных и литературных исследований.
Мне не надо было смотреть тебе в рот, когда ты всё это мне говорила.
Мне не надо было соглашаться или брать у тебя что-то вообще, вместо тебя самой.
А ты подарила мне пуговицу.
Я зашёл к тебе перед Новым Годом, что бы получить…
Ты обещала подарить мне своё сердце, но замоталась и свой подарок не приготовила, не обернула в золотистую фольгу и не завязала ленточкой, а чтобы я отвязался — дала пуговицу от своей норковой шубы.
Я не умею мстить.
Я положил пуговицу в карман.
Мне досталась большая коричневая пуговица от шубы.
Один раз, когда я доставал в туалете платок, пуговица упала на кафельный пол и покатилась, но укатилась недалеко, я её подобрал и снова положил в карман.
Другой раз, ты, которая подарила мне эту пуговицу, вдруг спросила:
— Ты, наверное, потерял или выкинул мою пуговицу? Тебе, она, конечно, была не нужна…
— Как так, не нужна! — ответил я тебе, — Она мне, очень, всегда нужна… я храню её у самого сердца.
— Покажи! — не поверила ты.
Я достал из правого кармана, из своих брюк, и показал тебе, ту самую пуговицу.
— Так вот где у тебя сердце! — рассмеялась ты.
Мне было не до смеха, но пришлось тоже засмеяться.
Потом я съездил в две или в три командировки и где-то там, в далёких краях, забыл и потерял полотенце, бритвенный станок с лезвиями и штук пять шариковых ручек, а пуговица от твоей шубы не потерялась и вернулась вместе со мной.
Как и свойственно всем обязательствам: векселям, распискам, или пуговицам от шуб — моя пуговица тоже была весомо и расчётливо предъявлена её бывшей владелице, причём в соответствующей обстановке и в удобный момент.
