Кэтти широко раскрыла глаза.
— Как мне все это надоело, — прошептала она. — Если бы ты действительно любил меня, ты бы уехал.
— Я остаюсь, — упрямо сказал Рей, чувствуя, что нервы его напряжены до предела.
Неужели он подталкивает ее к решению, принять которое она пока не в силах? Тогда он скорее вредит, чем помогает делу; этим он лишь отдаляет, а не приближает ее к себе, снова причиняет ей боль, а ведь на ее долю выпало столько страданий!
Или он заблуждается? Упрямо не желает верить, что она разлюбила его? Она не хочет делить с ним постель, не хочет попытаться начать все заново. Она ясно дала ему это понять.
В таком случае, если он останется, то страдать будет он. Тут она права.
Он уже готов был сказать, что завтра уезжает, но в этот момент Кэтти сказала:
— Я устала, а завтра мне рано вставать. Я возвращаюсь.
Не обращая на него внимания, она пошла по тропинке. Рей подождал, пока она отойдет подальше, включил фонарь и начал продираться сквозь гущу деревьев. С каждым шагом, приближавшим его к гостинице, в душе росло чувство тревоги. В смятении провел он остаток ночи.
Следующим утром на рассвете Роберт посвятил Рея во все премудрости поведения мухоловок, показал очаровательного медососа и куриного гуся, добывающего себе корм около гостиницы. На завтрак миссис Бенсон подала гренки, ветчину и кофе. Кэтти не было.
Рей не жалел об этом. Он ничего не сказал Салли о своем отъезде, поскольку так и не принял окончательного решения. Он чувствовал себя опустошенным, встречаться с Кэтти ему не хотелось. После завтрака вновь появился Роберт с пакетом, в котором лежали бутерброды, фрукты и сок.
— Хотите пойти посмотреть пляж на другой стороне мыса? — спросил он. — Вы должны научиться отличать кулика от других птиц.
Наверняка это не сложнее, чем разобраться в собственных мыслях, решил Рей и, выдавив из себя улыбку, сказал:
— Пошли.
На безоблачном небе сияло солнце. Но Роберт не обращал внимания на погоду, точно так же как на мелкий кустарник, царапавший его голые ноги; он без умолку рассказывал о школе на материке, которую посещал зимой, о том, как отец научил его разбираться в птицах, как только он стал достаточно взрослым, чтобы удержать в руках бинокль.
— Я хочу стать натуралистом и изучать биологию, — сказал он. — О, смотрите, вон там вдали летят черные лебеди; на Тасмании их огромные колонии.
Маленькие, с ярким оперением птички парили над зарослями дикой розы, их перья переливались на солнце, словно драгоценный камень. Такие птички летали и около его виллы на Багамских островах, когда он впервые привел туда Кэтти. Тогда мы в первый раз занимались любовью, с грустью думал Рей, наблюдая, как стайка уносится прочь.
