Густав вздохнул и опять взглянул в окно. Он сегодня весь день думал о ребенке, который не успел родиться; о Патриции, которая так ждала этого малыша, их сына; и о том, что она должна была чувствовать, когда потеряла его… Его сердце разрывалось от сожаления и раскаяния.
— Дело вовсе не в этом. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы загладить свою вину перед тобой, но нам лучше расстаться сейчас, до того, как мы свяжем себя браком, который со временем неминуемо превратился бы в простую формальность. В глубине души ты, наверное, и сама понимаешь это.
Он отвернулся от окна и взглянул на Эстер. Ее хорошенькое фарфоровое личико с большими, чуть раскосыми глазами, было полно удивления. Нет, это было даже не удивление. Она смотрела на него так, словно он неожиданно сошел с ума.
— Что ты несешь? Я люблю тебя! Почему мы не можем пожениться?
— Любишь? Ты в этом уверена?
Густав криво усмехнулся. У Эстер хватило совести залиться легкой краской.
— Ты, cherie, любишь не меня, а мои деньги. Любишь вещи, которые я покупаю для тебя, — наряды, драгоценности, духи…
Неожиданно ему вспомнился аромат, сохранившийся в его памяти, — легкое, почти неуловимое благоухание жимолости и ванили. Вот и сегодня этот аромат не оставил его равнодушным. Он говорил Патриции о разводе, а сам не мог надышаться этим ароматом, впитывал его всеми порами своего тела, пил его, как жаждущий пьет воду в пустыне.
— Мы не созданы друг для друга. Ты слишком молода и красива, чтобы сейчас связывать свою жизнь. Ну а я… Хотя я и провожу большую часть своей жизни на работе, но только сейчас я начал понимать, что мне нужна семья. Я хочу иметь детей, хочу домашнего уюта. Я не большой любитель каждый вечер ужинать в ресторанах или летать в Париж потому только, что тебе захотелось что-то купить. Мне нужен дом, настоящий дом.
Юная француженка с непередаваемой фацией, с которой она делала все, повела плечом.
— Неужели ты считаешь меня такой пустой, Густав? Я глубоко расстроена тем, что ты не хочешь жениться на мне. Ты хочешь ребенка? Я рожу тебе дюжину.
Но, говоря это, Эстер едва заметно брезгливо поджала губы, не в силах скрыть своего отвращения к этой идее. Они никогда раньше не говорили на эту тему, но теперь Густав понял, что он поступает совершенно правильно.
— Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь. — Он обнял Эстер, запечатлев на ее лбу поцелуй, который был скорее отеческим, и покровительственно улыбнулся. — Не бойся, дорогая. Я не оставлю тебя у разбитого корыта. Тебе будет на что жить, пока на горизонте не появится новый обеспеченный жених.
