И собственнический инстинкт – первейший её источник. И пока полыхает пламя первоначального накопления (а там и вторичного передела и т.д.), хлеба наши насущные так и будут пребывать в состоянии форсмажора, повинуясь обстоятельствам непреодолимой силы. Потому и бессмысленно гадать – кто «устрашал» фермера, те или эти, а равно и удивляться ценовым и прочим безобразиям. Землю же, на которой она ведётся, давно уже и матушкой назвать стыдимся – скорее театром военных действий…
Снижает ли война цены? Смягчает ли нравы? Веселит ли душу? Свободнее ли мы становимся и счастливее ли живём?
Геннадий СТАРОСТЕНКО, АЛТАЙСКИЙ КРАЙ
Статья опубликована :
№32-33 (6334) (2011-08-10) 5
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 4,2 Проголосовало: 5 чел. 12345
Комментарии:
Новейшая история
Страны у нас нет…
ПРОШЛО ДВАДЦАТЬ ЛЕТ
Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ
Название этим заметкам я придумал для красного словца. Конечно, страна у нас есть, да такая, что лучше не бывает, и ей вовсе не двадцать лет. Двадцать лет исполняется новой общественно-политической формации, у которой, на мой взгляд, и впрямь сомнительные перспективы.
Кто лучше знал, понимал и точнее видел Россию времён императора Николая I – язвительный маркиз де Кюстин или восторженный Михаил Николаевич Загоскин? Нас ослепляет то любовь, то ненависть. Вот Егор Гайдар возликовал, увидев зимой 1992 года, как на Лубянской площади, «зажав в руках несколько пачек сигарет или пару банок консервов, шерстяные носки или варежки, бутылку водки или детскую кофточку, прикрепив булавочкой к своей одежде вырезанный из газеты «Указ о свободе торговли», люди предлагали всяческий мелкий товар… Если у меня и были сомнения – выжил ли после семидесяти лет коммунизма дух предпринимательства в российском народе, то с этого дня они исчезли». Странно, что он не возрадовался появлению напёрсточников по соседству с бывшими резиденциями КГБ и ЦК. Тоже ведь борцы с тоталитаризмом – ловкие, деловитые…
Дешёвая водка была мужским наркозом «шоковой терапии» 1992 года. Женщинам телеканалы щедро предлагали латиноамериканские мыльные оперы, юному поколению – небывалую фиесту шоу-бизнеса. А ещё – казино, уголовный синтезаторный шансон, а чуть позже – финансовые пирамиды.
Уже поздней осенью 1991-го все заговорили о «пире во время чумы». Кругом – разруха, нищета, тревога, а новые герои дня – господа в бабочках – с бестактным шиком-блеском отмечали, скажем, юбилей Елисеевского магазина. У хозяев жизни – свои развлечения, от фуршетов до перестрелок, а для чёрного люда – палёная водочка. Всё, как в трактате генерала Крутицкого: «Для дворян трагедии Озерова, для простого народа продажу сбитня дозволить». Какой-то брокер философствовал: «Люди равны только в бане… а в жизни теперь придётся кому-то довольствоваться чёрным хлебом, кому-то ананасами и рябчиками».
