Как-то он привез в Москву свою мать — маленькую сухонькую старушку — и сразу повел ее в Мавзолей.
— Ты знаешь, — сказал он мне, — она поглядела на Ленина и говорит: "Я сразу его узнала!"
Однажды на каком-то литературном празднике мы с Дондоком очутились рядом в застолье. Проходило оно под открытым небом за сколоченными из свежих досок длинными столами в одной из бурятских деревень. После нескольких тостов буряты, зная, что Дондок ведет свою родословную от древнего шаманского рода, предложили ему погадать на бараньей лопатке.
Дондок, вглядываясь в линии, начерченные природой на кости, стал медленно предсказывать будущее:
— Дожди будут падать на ваши луга вовремя, и тепло вовремя будет приходить к вам… Стада ваши будут хорошо размножаться. Мужчины будут сильными, а женщины верными своим мужьям…
После каждой его фразы прокатывался гул одобрения.
— Дети ваши будут здоровыми, а семьи — многолюдными. Когда под радостные возгласы он закончил ритуальный обряд гадания, я потихоньку спросил его:
— Дондок, ты действительно умеешь гадать или наговорил от фонаря все, что пришло в голову?
Он повернул ко мне свое широкое лицо с улыбающимся ртом и грустными узкими глазами.
— Я действительно умею гадать. Бабка научила. Только, — он еще более сузил глаза, словно скрывая от меня их выражение, — как говорит баранья лопатка, многое из того, что я здесь вещал, случится наоборот.
Несколько раз я слышал от него мрачные и тревожные предсказания относительно будущего:
— Конец века, — говорил он еще в начале семидесятых, — будет отмечен яростными взрывами национализма, — и задумывался, впадая в длительное молчание.
В 1996 году Бурятия скромно отметила 60-летие со дня рождения Дондока.
Обещали пригласить на праздник и меня. Но не получилось. У целой республики не хватило денег, чтобы оплатить мне билет на самолет от Москвы до Улан-Удэ… Сбылось предсказание поэта, что "многое случится наоборот".
Ты умер, мой милый язычник
с монгольским строением глаз.
Крапива и тысячелистник
толкуют с тобою сейчас.
Ты вовремя, мой евразиец,
растаял в туманной дали,
ты счастлив не знать — что с Россией,
последней надеждой земли.
Раздумывая о глубочайших и древнейших взаимоотношениях русского народа с тюркскими племенами, живущими за Великим Уральским хребтом, я написал в 1977 году весьма либеральное стихотворение "Всесоюзная перепись".
На Тунгуске перепись идет,
и тунгус, что записался русским,
малой каплей влился в мой народ,
оставаясь зернышком тунгусским.
