И Моревер повторил еще раз, стараясь, чтобы Екатерина почувствовала угрозу в его голосе:
— Мадам, я готов на все, буквально на все!
— Знаю, сударь, знаю, потому и вспомнила о вас, как только оказалась в трудных обстоятельствах. У меня есть враги, вернее, у моего сына много врагов…
— Кого из ваших сыновей вы имеете в виду? «Клянусь кровью Христовой! Этот человек умнее, чем я полагала», — подумала Екатерина.
Она вздохнула и произнесла с некоторой долей удивления:
— Что значит «кого»? Естественно, короля…
— Вы знаете, мадам, я ведь верно служу герцогу Анжуйскому и всегда считал его любимым сыном королевы. Простите, о короле я как-то не вспомнил.
— Господин де Моревер, — строго сказала Екатерина, — я одинаково люблю всех своих детей. И когда Господу будет угодно призвать к себе моего бедного Карла, мы не забудем, что у Генриха есть такие преданные слуги, как вы… Но не согласились бы вы с такой же самоотверженностью служить королю?
— Мадам, — ответил Моревер, — я сказал все это лишь для того, чтобы вы, Ваше Величество, поняли: душой и телом я принадлежу герцогу Анжуйскому.
В глазах Екатерины блеснули искорки радости. Моревер это заметил и продолжал:
— Безусловно, если король нуждается в моей скромной персоне, я готов служить ему — таков долг каждого подданного.
Моревер стремился, чтобы Екатерина почувствовала, что о герцоге Анжуйском и о короле он говорит совершенно разным тоном. Королева это заметила и не могла удержаться от радостного восклицания:
— Господин де Моревер! Вы благородный человек! Если вы поможете мне, счастье улыбнется вам!
Екатерина, женщина проницательная и хитрая, становилась слепой, стоило кому-нибудь польстить ее любимому сыну. Немного подумав, королева заговорила вновь:
— Раз вы согласны служить королю, я, в знак моей дружбы, окажу вам доверие и назову врагов моего сына.
— Я слушаю, Ваше Величество, и знайте: ваши секреты будут похоронены в моем сердце как в могиле.
— Мне известно, что вы не болтливы… Но то, что я скажу, для вас — не секрет. Разве вы не догадываетесь, кого я имею в виду?
— Неужели герцога Гиза?
— Гиз? О нет! Генрих Гиз предан нам.
— Тогда, может быть, маршал де Данвиль?
— Что вы! Данвиль — один из вернейших слуг короля; ему доверили управлять Гиенью.
— Значит, — продолжил Моревер, — речь идет о человеке, возглавляющем партию «политиков»…
— Маршал де Монморанси! На этот раз вы угадали, он действительно — один из наших врагов. Но о нем поговорим позднее…
