Пять минут спустя вошла мисс Ропер, неся кофе на серебряном подносе, и снова принялась бормотать извинения, наливая густой черный напиток из серебряного кофейника, унаследованного, как и поднос, от отца Джеймса.
— Я действительно очень сожалею, что вам помешали, — тихо сказала она. — Я знаю, как вы заняты на этой неделе.
Джеймс отмахнулся, не поднимая глаз.
— Вы только проследите, чтобы это не повторялось. Кто-то постоянно должен дежурить в приемной. Я плачу вам не для того, чтобы самому отвечать на звонки. Скоро вы захотите, чтобы я сам печатал письма!
— Вы не умеете печатать, мистер Ормонд.
Тут Джеймс все-таки поднял сузившиеся от гнева глаза.
— Вы решили пошутить, мисс Ропер? Или это следует расценивать как сарказм?
— Просто констатация факта, — сказала она самым мирным тоном и задержалась у стола, будто хотела добавить еще что-то.
— Да? — нетерпеливо спросил Джеймс.
— Звонит некая мисс Кирби. Она хочет говорить с вами.
Он нахмурился. Кирби? Фамилия казалась знакомой, но он не мог вспомнить, откуда.
— Пейшенс Кирби?
Мисс Ропер одарила его чуть ли не заговорщическим взглядом.
— Именно так, сэр. Пейшенс Кирби. Соединить ее с вами?
— Вы ее знаете?
— Я? — Секретарша опешила. — Нет, мистер Ормонд, я ее не знаю. Я думала, что вы знаете. — Взгляд ее потух.
— Нет, не знаю. Кто она?
— Я не спросила. Я подумала, что это личный разговор.
— Что навело вас на такую мысль?
— Мисс Кирби.
— В самом деле? Это меня не удивляет. Пока вас не было в офисе, я вынужден был ответить на звонок и тогда впервые услышал ее имя.
— Так соединить ее?
— Разумеется, нет. Выясните, чего она хочет, и разберитесь сами.
— Да, сэр. — Мисс Ропер вышла и закрыла дверь.
Джеймс взял чашку и отпил глоток кофе, не отрываясь от работы. Кофе был сварен по его вкусу — крепкий и ароматный. Он всегда пил кофе в этот час, и всегда из одной и той же чашки тончайшего белого фарфора с сине-золотым ободком. Викторианский сервиз принадлежал еще его отцу. Ни один из предметов хранящегося в стеклянном шкафу сервиза не был разбит, банковские служащие берегли его пуще глаза. Символ преемственности в банке, звено в цепи, связующей Джеймса с покойными отцом и дедом.
Он всегда выпивал две чашки и съедал один тонкий крекер из муки с отрубями. Он был человеком порядка, установленного давным-давно еще его отцом, ревнителем строгой дисциплины. Отец воспитывал сына будущим руководителем коммерческого банка «Ормонд и сыновья», где все должно было оставаться так, как заведено отцом Генри Ормонда лет семьдесят назад. Пусть сегодня у них были новые технологии и электронные чудеса, очень облегчавшие работу, — в прочих отношениях ничего не изменилось.
