Именно так должны мы оценивать и немного загадочную ссылку на "стариннейшую валлийскую книгу", которую якобы вручил нашему писателю архидьякон Вальтер. Трудно оспаривать это утверждение Гальфрида, но еще труднее в него поверить. В эпоху Средних веков такие ссылки встречаются на каждом шагу и, как правило, они оказываются чистейшей мистификацией. Ведь в то время ценность произведения (не только научного или исторического, но и художественного) обычно определялась степенью его достоверности. Достоверность же обеспечивалась наличием "источника"-какой-то старой книги, которую писатель якобы переводил, пересказывал, перерабатывал. Значительно реже ссылались на некие устные рассказы. Им не очень верили. А вот книга была надежнее, поэтому-то писатели и ссылались на подобный вполне "материальный" источник, хотя его и не существовало в действительности.
Нет, мы совсем не хотим сказать, что Гальфрид Монмутский все сочинил, все придумал. Многие мотивы, которые мы находим в его "Истории бриттов", есть и у ряда его предшественников (о них речь впереди). Кое-что он заимствовал из сочинений, которые до нас не дошли (их существование, конечно, весьма гипотетично), кое-что-из устной традиции, восстановить которую удается опять-таки очень приблизительно. Но анализ текста "Истории" (столь тщательно проделанный Э. Фаралем) показывает, что творческая фантазия играла в работе писателя первостепенную роль.
Так, используя во многом вергилиеву фразеологию, отдельные мотивы, заимствованные из "Фиваиды" Стация, из некоторых средневековых хронистов (Беды Достопочтенного, Ненния и др.), Гальфрид придумывает генеалогию Брута, явно сочиняет рассказ о пребывании Брута в Галлии. Весь этот эпизод не находит себе аналогий ни в одном известном нам историческом труде или литературном произведении. Еще больше выдумки [208] обнаруживает писатель в рассказе о правителях Британии до появления там легионов Юлия Цезаря. И хотя здесь немало откровенного вымысла и фантастики, писатель стремится показать, что он серьезный историк: в конце глав он делает отсылки к событиям, известным из истории Древнего Рима или библейской истории. Тем самым легендарные правители Британии 37 получают у Гальфрида свое место во всемирной истории, оказываются включенными в реальный хронологический ряд.
Ученые немало потрудились, чтобы отыскать "источники" Гальфрида. Удавалось это далеко не всегда. И вот что типично для писательской манеры автора "Истории бриттов": когда он не связан предшествующей традицией, то обычно изобретателен и даже глубок. Так, наиболее самостоятелен Гальфрид в своем рассказе о короле Леире (Лире) и его трех дочерях (гл. 31). Самостоятелен, а потому поэтичен и психологически тонок и правдив. Исследователи почти единодушны во мнении, что история Лира, рассказанная Гальфридом, — плод исключительно его собственной фантазии
