— О чем была песня, что вы пели в том доме?
Они спускались по дороге к городу.
— Я voceratrice.[11] Нас осталось немного. Мало кто теперь призывает нас, ибо большинство позабыли обычаи предков. Но некоторые еще помнят, и они все еще приглашают меня спеть voceru, погребальную песнь по мертвым.
Скай поежился, вспомнив печальные завывания.
— Это плач о мести?
— Нет. Ну, обычно нет. Когда человек умирает в собственной постели, как умер Люсьен, тогда нет. Месть — это совершенно другое, ныне почти полностью забытое.
Ее тон заставил Ская задуматься. Он хотел попросить разъяснений, но вместо этого произнес:
— Где вы так хорошо научились говорить по-английски?
В первый раз за все время Паскалин широко улыбнулась. Лицо сразу же приобрело другое выражение.
— По-прежнему хорошо? Я-то думала, что все уже позабыла. Мы с месье Друэ, моим покойным супругом, преподавали английский язык. В Париже и других местах.
Они уже вошли в город. Паскалин свернула направо, затем налево и остановилась перед входом в довольно новый многоквартирный дом. Она открыла дверь в небольшую уютную квартиру, на стенах которой висели современные картины, в углу гостиной стояла новенькая стереосистема, и, должно быть прочитав на лице Ская изумление, спросила:
— Что уставился? Или ты думал, что я живу в пещере с летучими мышами?
Старуха свистнула, и на ее зов из кухни прибежала собачка, породу которой Скай не смог определить. Она радостно ткнулась носом в колени Паскалин, в то время как хозяйка чесала ее за ушами. Двигалось животное довольно неуклюже, на морде было много седых волос, а шерсть на спине походила на проволоку. Нагнувшись, Скай протянул руку. Собака подошла, обнюхала ее и принялась тыкаться лбом.
— Ты ему нравишься. Это хорошо, потому что Амлет очень точно судит о людях.
Скай почесал пса, и тот, довольный, свернулся клубочком.
— Амлет?
— Как принц датский. В пьесе.
Тем временем животное перевернулось на спину, и Скай принялся чесать выставленное пузо.
— Почему Гамлет?
Паскалин одарила внука странным взглядом.
— Потому что мой Амлет тоже преследует призраков.
С этими словами она скрылась в другой комнате и вскоре появилась в яркой блузке и юбке; расписанный узорами шарф теперь был обмотан вокруг головы. Затем прошла в маленькую кухоньку и вернулась несколько минут спустя, неся поднос с кофейником и печеньем.
— Амлет! Au lit![12]
Неохотно пес оставил Ская и прокрался к лежанке возле камина.
— Садись сюда, — указала Паскалин внуку на софу.
