Я встретил тебя, только что вернувшуюся из Норвегии, под шаром; ты спросила, не мой ли это, и я сказал, что да. Шар, сказал я, представляет собой спонтанное автобиографическое откровение, напрямую связанное с тревогой, овладевшей мной после твоего отъезда, и с сексуальной депривацией, однако теперь, когда твоя поездка в Берген завершилась, он излишен и даже неуместен. Ликвидация шара не представляла особых трудностей, обвисшую оболочку погрузили на трейлеры и увезли в Западную Виргинию, где она и хранится в ожидании какого-нибудь другого момента, когда я буду в отчаянии, возможно, когда мы с тобой поссоримся.
Я не то чтобы в полном восторге от нового президента. Да, он, конечно же, странный парень (высотою всего сорок восемь дюймов в холке). Но достаточно ли одной только странности? «Достаточно ли одной только странности?» - спрашиваю я у Сильвии. «Я тебя люблю»,- говорит Сильвия. Я смотрю на нее своими теплыми, добрыми глазами. «Большой палец?» - говорю я. Большой палец ее правой руки сплошь покрыт мелкими подсохшими порезами. «Пивные банки,- говорит она,-Да, он странный парень, тут уж не поспоришь. У него есть некая волшебная харизма, заставляющая людей… - Она смолкла, а затем продолжила: - Когда оркестр заводит боевую песню его избирательной кампании "Шагая с барбекю на шампурах", я просто… я не могу…»
Странность, таинственность и сложность нового президента никого не оставили равнодушным. Последнее время заметно участились обмороки. Можно ли винить в этом президента? Помнится, я сидел в Сити-центре, в ряду ЕЕ, слушал оперу «Цыганский барон». Сильвия пела в цыганском таборе, на ней был сине-зеленый цыганский костюм. Я думал о президенте. Я задавался вопро- сом: соответствует ли он нашей эпохе? Да, думал я, он странный парень - совсем не такой, как все наши прежние президенты, как любой из них. Не такой, как Гар- филд. Не такой, как Тафт. Не такой, как Гардинг, Гувер, Рузвельт (любой из них) или Вудро Вильсон. Затем я обратил внимание на женщину с младенцем на руках, сидевшую прямо передо мной. Я тронул ее за плечо. «Мадам,- сказал я,- мне кажется, что у вашего ребенка обморок». «Жискар! - воскликнула она и принялась отчаянно крутить младенческую голову, словно голову куклы,- Жискар, что с тобой?» Президент улыбался из своей ложи.
«За президента!» - сказал я Сильвии в итальянском ресторане. Она подняла бокал теплого красного вина. «Думаешь, я ему понравилась? Мое пение?» - «У него был довольный вид,- сказал я.- Он улыбался».- «Думаю, это была блестящая, ураганная кампания»,- сказала Сильвия. «Блестящая победа»,- согласился я. «Он первый в нашей истории президент, закончивший Сити- колледж»,- отметила Сильвия. Стоявший неподалеку официант упал в обморок. «Но соответствует ли он нашей эпохе? - спросил я.- Если наша эпоха даже и уступает в изысканности эпохе предшествующей, из этого совсем не следует…»
