— Прошу тебя, избавьте меня от подробностей! — отрезала она. При мысли о том, как Лоренс услужливо заполняет лакуны в ее воображении, к горлу молодой женщины подступила тошнота. Но болтливый язык попробуй укороти! — Наверное, некоторые мужчины до старости не повзрослеют!
Лоренс одарил ее пугающе невозмутимым взглядом.
— Должен ли я предположить, что ты причисляешь меня к инфантильным личностям с задержкой в развитии? — Глаза их встретились, и Розанна увидела, как подергивается мускул на его смуглой щеке. — И отчего это ты никогда не упускаешь возможности посмотреть на меня сверху вниз, задрав свой милый носик?
Лоренс замолчал, во взгляде его появилось непривычно мечтательное выражение. А затем он неожиданно наклонился вперед и легонько провел пальцем по вздернутому кончику вышеупомянутого носа.
Розанна в буквальном смысле подпрыгнула на стуле. Слишком потрясенная, чтобы задуматься, а не свидетельствует ли сей жест о непреодолимом влечении, переходящем в одержимость, она испуганно замерла. Лишь сердце забилось в груди так, что его стук громким эхом отдавался в ушах.
А в следующий миг Лоренс отдернул руку. И его чувственные, безупречной формы губы сложились в циничную ухмылку.
— Зачем ты это сделал? — требовательно спросила Розанна, придя в себя.
— Да черт меня подери, если я знаю!
Однако Лоренс погрешил против истины. Ему всегда отчаянно хотелось прикоснуться к ней, ощутить под пальцами, в самом ли деле эта алебастровая кожа так удивительно нежна, как выглядит.
Розанна, ожидавшая в ответ какой-нибудь колкости, осознала, что не в силах встретиться с Лоренсом взглядом. Направление, которое неожиданно принял их разговор, всерьез ее пугало, равно как и напряженность, плотной пеленой повисшая в воздухе.
Неуютное молчание, казалось, было полно невысказанных догадок, которые совершенно не хотелось ни признавать, ни анализировать. Наконец Розанна поняла, что дольше не выдержит.
— Кстати, за опоздание можешь не извиняться. Я получила бездну удовольствия, просидев тут без малого два часа.
Зеленые, как изумруды, глаза оторвались от созерцания бокала и обратились на собеседника. В них читался гнев и еще осознание того, что столь тщательно культивируемая годами благодушная безмятежность пошла прахом, а ей, как ни странно, все равно плевать.
— Мне очень жаль, что я опоздал.
Розанна скептически фыркнула.
— Вот уж неправда!
— В таком случае, боюсь, ситуация зашла в тупик...
— Извиняться полагается «на автомате», по первому побуждению.
