• поддержка всех самых популярных протоколов: AIM, Bonjour, GaduGadu, Google Talk, Groupwise, ICQ, IRC, MSN, MySpaceIM, QQ, SILC, SIMPLE, Sametime, XMPP, Yahoo!, Zephyr. Признаюсь, я из этого списка не знаю более половины названий, а три четверти всех протоколов воспринимаю лишь теоретически - понаслышке. Тем не менее приятно осознавать, что программа теоретически способна удовлетворить даже самое извращённое чат-сознание;
• как и положено фриварным "гуньевским" программам, "Пиджин" поддерживает интерфейсы всех земных языков. Ну, всех не всех, а кхмерский есть, пушту есть, дзонгкха есть, а что ещё надо честному чаттеру?
• передача файлов, кастомизация сообщений об отсутствии (away messages), настраиваемые портреты-иконки в списке собеседников, кастомизированные смайлики, уведомления о печатании и т.п.
Всё это хозяйство работает спокойно, уверенно, на быстрых и медленных линиях, на толстых и тонких каналах, издает весьма приятные звуки по умолчанию в стиле Mac OS (никаких предынфарктных "оо!" и "куку!"). Короче, радуюсь не нарадуюсь и вам того же желаю: Pidgin 2.5.8 (версии плодятся как кролики, - пока писал "Голубятню", родилась новая).
Ну а теперь, ёлы-палы, к вожделенному культур-повидлу на заявленную тему De Juventa. Так уж случилось, что судьба предоставила мне неожиданный шанс разгадать загадку, над которой я бился последние пятнадцать лет (с тех пор, как по внутренним часам состарился), а человечество - наверное, и все пятнадцать тысяч лет. Антонелло сегодня мне даже напомнил о знаменитых вавилонских глиняных черепках, на которых запечатлена ламентация на тему мизерности поколения младого и незнакомого. Подобные ламентации существуют, похоже, столько же, сколько и сам род человеческий, и во все времена и эпохи сводятся к общему месту: "Господи, ну что за уроды, эта молодежь! Вот мы были... вот в наше время..." ну и так далее со всеми знакомыми остановками.
Поразительным образом брюзжать начинают абсолютно все без исключения. Просто для одних временной порог самоотмежевания от молодости срабатывает в тридцать лет, у других - в сорок, у третьих в семьдесят, четвертые предпочитают хорохориться и молодиться на публике до гробовой доски, не отказывая себе при этом в удовольствии брюзжать втихаря и в одиночестве.
Старым пердуном я себя ощутил лет в тридцать пять. Именно тогда, по памяти, меня начала раздражать молодая публика априорно, то есть ещё до того, как демонстрировала какую-нибудь глупость. Априорность, впрочем, мало что значила: какой бы поступок молодая публика ни совершала, он однозначно получал от меня если не вердикт неодобрения, то по меньшей мере ироническую улыбку.
