- Так что ты собираешься делать? - спросил полицейский, закончив писать.
Клоун ответил ему не сразу. Он прокрутил в голове все возможные варианты и лишь потом осмелился озвучить их.
- Послушайте, господин полицейский, - обратился он. - Сколько мэрия берет с нищих, просящих милостыню?
- Нисколько, - ответил полицейский.- Они же не оказывают никаких услуг, и по логике закона не должны облагаться налогами.
- А если я буду тоже просить милостыню и показывать при этом свои номера? Как бы невзначай.
- Как это? - не понял Бдительный Полицейский.
- А вот так!
Несмешной Клоун в очередной раз подбросил в воздух мячики и стал декламировать:
- Подайте бывшему клоуну, который больше не может выступать на городской площади по причине повышения пошлин!
Полицейский насупился.
- Нет, так не пойдёт. Получается, что ты выступаешь против распоряжений власти и даже в некотором роде критикуешь её. А это у нас запрещено.
- Простите, я забыл, - смутился клоун. - Мои мысли сейчас слишком спутанны. Тогда так: подайте несчастному клоуну, которому судьба больше не позволяет показывать свои весёлые номера.
Полицейский нахмурился снова:
- А ты не мог бы не подбрасывать эти дурацкие мячи? - буркнул он.
Клоун остановился.
- Подайте несчастному клоуну! - сказал он.
- Хм, - задумался полицейский. - Так гораздо лучше. Только ещё убери слово «клоун». Для твоей же пользы. А то подумают, что это обычное выступление и возьмут с тебя пошлину.
- Подайте несчастному, - пролепетал Несмешной Клоун.
Бдительный Полицейский достал из кармана монетку и воткнул её в руку собеседника.
- С почином тебя, дружище! - поздравил он.
***
Служба в церкви Святого Захария подходила к концу. Дождавшись знака священника, Уродливый Карлик взял приготовленный заранее кувшин с водой и прошёлся по рядам прихожан. Они вытягивали вперёд руки, складывая ладони лодочкой, а карлик поливал их тонкой струйкой, совершая древний обряд. Люди благосклонно смотрели на него, и невольные слёзы счастья наворачивались у него на глазах. Ведь он был настолько уродлив, что даже нищенствование не приносило ему дохода — прохожие просто шарахались от него в испуге. А здесь он обрёл покой и возможность быть полезным обществу. Кроме того, после каждой службы священник давал ему десять золотых, чего вполне хватало на жизнь при его умеренных притязаниях.
Уродство своё он получил при рождении, но никто и никогда не рассказывал ему, что именно произошло. Он знал лишь то, что женщина, давшая ему жизнь, не смогла вынести вида покалеченного дитя и попросила отдать его в приют.
