— Не пойду с вами! — Петька упрямо дернул головой. — Моя дорога иная!
Деревья поредели. Впереди зачернел простор тракта.
— Ну, что ж, как знаешь, — глухо откликнулся Хлопуша и остановился. Толоконников тоже остановился, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Хлопуша подошел к нему и положил обе руки на его плечи. Тяжело положил, словно хотел в землю вдавить. Но заговорил спокойно и весело:
— А скажи, провора, где письма государевы, что я тебе давал? Почему Жженый о них ничего не знает?
— В надежном месте захоронены. Никто не найдет! — твердо ответил Толоконников.
— А почему работным людям письма не передал, как уговор был?
— Боюсь! Приказчик за мной шибко следит. Случая жду. Передам, вот тебе крест.
Неожиданно, без всякого предупреждения, Хлопуша, шибко размахнувшись, ударил Толоконникова кулаком по лицу. Петька упал к его ногам, выпустив из рук ружье. Хлопуша наступил на него ногой и выдернул из-за пазухи нож.
— Лежи, пес!
Петька закричал тонко и визгливо. Судорожно перебирая ногами, подполз к Хлопуше и уцепился за полу его чекменя.
— Милый, хороший, не надо. За что же, родной?
Он заплакал тихо, по-детски:
— Правду говорю, одну правду сущую. Убей бог, коли вру!
— Не бог, я убью, — жестко сказал Хлопуша.
И ударом ноги в грудь снова опрокинул его на землю.
— Холуй ты господский! Кушак купецкий откуда! Унты бисером расшил! Щеголь-щеголевич! Откуда все сие?
— Деньги копил. Перед девками охота пофорсить, — ныл Петька у ног Хлопуши.
— А ружье? Ружье откуда? На какие деньги?
— Приказчиково ружье, Агапыча. Ей-же-ей! — Толоконников прижал к груди руки. — Просил ему уток пострелять.
Хлопуша свел в раздумье над переносьем свои тяжелые брови.
— Хитер ты, провора, как нечистый. Как змея под вилами извиваешься. И бес меня дернул с тобой связаться!
Петька молчал, лишь изредка жалобно всхлипывая.
— Ладно уж, поверю на сей раз, в последний. И в последний раз упреждаю — не подумай во вражий стан перекинуться. Везде тебя достану. Попал в нашу стаю, лай не лай, а хвостом виляй!
Хлопуша сунул за пазуху нож и лениво усмехнулся:
— А на то, что я тебя кулаком огрел, не сердись, провора. Прощай покуда. — Нырнул в кусты и пропал.
Петька встал, отряхнул с бекеши пыль. И настороженным ухом поймал далекую песню Хлопуши:
Черный ворон воду пил,
Воду пил...
Погрозив кулаком в сторону, откуда слышалась песня, Петька прошептал со слезливой злобой:
— Будет тебе ужо, черный ворон! Дай срок, свернут тебе голову!
Потом скуля тоненько, по-собачьи, от злобы и обиды, поднял ружье. Проверил заряд. Огляделся.
