Девушка ощутила легкий укол почти пугающего наслаждения. Выходит, древние легенды говорили правду! Как жрица Асти она владела такими силами, что невозможно даже представить! Она быстро уничтожила второй обруч и вернула солнце и планеты на их прежнее место над собственной головой, в то время как пленник рухнул на пол своей темницы.
Волоком они вытащили его из разбитого корабля на свет Эрба. Варта откинула шлем и глубоко вдохнула воздух, не тот воздух, что был сотворен магией ящеричьей кожи. Лур сидел, его ноздри снова раздувались. Он и унюхал источник выше по склону горы, источник, чья вода не имела ничего общего со странной жизнью озера. Они вскарабкались туда и вволю напились.
На берег озера Варта вернулась неохотно. В глубине души она была уверена, что человек, которого они вытащили из корабля, действительно мертв. Лур мог настаивать на примере с цветами, но здесь был человек, и он пролежал в воде бесчисленные века.
Поэтому, приблизившись нога за ногу, она нашла Лура поглощенным делом. Он разгадал секреты космического костюма и стянул его с неизвестного. Затем он легко коснулся когтистой лапой обнаженного плеча и стремительно обернулся к Варте. — Он жив…
С трудом осмеливаясь поверить, она опустилась на колени рядом с Луром и коснулась их находки. Лур оказался прав — кожа была теплой, и она ощутила слабый ритм поверхностного дыхания. Припомнив слышанные истории и положив руки под нижние ребра, она принялась делать массаж. Дыхание стало глубже.
Потом человек слегка повернулся, его рука дернулась. Варта с Луром отшатнулись. Поначалу девушка попыталась осторожно коснуться спящего мозга — так же, как она читала мысли тех редких жителей Мемфира, кто в его последние дни поднимался по ступеням Храма.
Многое из того, что она сейчас прочла, смутило ее или казалось настолько чуждым Эрбу, что ничего для нее не значило. Но она увидела огромный город, мгновенно поглощенный огненной смертью, и почувствовала ужас и раскаяние человека, ибо в этом отчасти была и его вина, ужас и раскаяние, толкнувшие его к открытому мятежу, за что его и заточили. Последним была тьма и страшное воспоминание о двери, отрезающей его от света и надежды.
Звездный человек слабо застонал, плечи его напряглись, будто он тщетно пытался освободиться от оков.
— Он думает, что все еще узник, — заметил Лур. — Для него жизнь начинается с того самого момента как оборвалась, — как и для цветов турби. Смотри — вот он пробуждается.
