Но, с другой стороны, он спас ей жизнь, и это заставляло его чувствовать ответственность за нее, хотел он того или нет. Это-то как раз ему больше всего и не нравилось. Совсем не нравилось.
Его раздражало и дурацкое положение, в котором он оказался, и то, что он оказался в нем только по ее милости. Трой посмотрел в зеркало заднего обзора и быстро выехал на шоссе. Огромный грузовик помчался вдоль широкого проспекта, на десять миль превышая предельно допустимую скорость.
Несколько минут они оба молчали, затем она повернулась назад, всматриваясь в церковь, которая быстро скрывалась из виду. Потом уселась удобнее и поправила на себе платье.
Он ничего не смыслил в моде, но готов был побиться об заклад, что это платье сшито на заказ у какого-нибудь модного модельера. Что-то в нем было такое, что так и кричало о богатстве его владелицы.
— Как вас зовут? — спросил он. Раз уж ему предстоит решить, что с ней делать дальше, надо же с чего-то начать. Так почему бы не с имени?
Энди пристально посмотрела на сидевшего рядом с ней мужчину.
— А вас? — переадресовала она ему вопрос.
Он просто не верил своим ушам. Неужели она намерена капризничать в тот момент, когда он занят ее же спасением? Она по-прежнему делала вид, что разглаживает складки на платье, и он заметил, как сильно дрожат у нее руки.
Может, она его боится? Эта мысль вселила в него тревогу. Он вовсе не желал ей зла. Ему только надо поскорее высадить ее где-нибудь, вот и все. Он решил не тратить время на пустые препирательства.
— Меня зовут Трой Армстронг. — Он остановил грузовик перед светофором, на котором загорелся красный свет. — А вас? — нетерпеливо повторил он.
Энди задумчиво покусывала губу. Она никак не могла решить, можно ли доверить сидевшему рядом мужчине даже такую малость, как свое имя. Ей стоило огромных усилий не отвести взгляд в сторону — так пристально он на нее смотрел.
Она отметила про себя, что выражение его глаз хотя и было суровым, однако жестоким его тоже не назовешь. Какое-то внутреннее чутье подсказывало ей, что, пусть она его совершенно не знает, опасаться нечего. По крайней мере физического насилия.
При взгляде на него у нее срабатывал некий тревожный сигнал, но на другом, глубинном уровне. Откуда-то изнутри поднималась непонятная тревога. Это чувство было безотчетным, и она не хотела или, скорее, боялась его анализировать.
Она устала от постоянной боли. Устала от того, что никто и никогда не любил ее ради нее самой. Отныне она всех будет держать на расстоянии. Если не ждать, что тебя полюбят, если не просить о любви, то не будет и разочарований, когда тебе в ней отказывают.
