— Поехали, Иван Сергеевич, подвезу на КДП, — пригласил он его в машину.
— Командир, хотелось бы посмотреть то место перед полосой, где попал в стаю.
— Хорошо, садись.
Проехали в конец полосы и увидели в нескольких сотнях метров от посадочной площади на некошеной примятой траве с десяток куликов, сбитых спутной струей. Они лежали вразброс, острыми крылышками вверх.
— Собирай, Иван Сергеевич, — и на жаркое! — Вязничев вышел из машины, наклонился над птицами.
Глебов собирать, конечно, не стал и сказать ничего не сказал. Посмотрел молча и вернулся в машину.
Потом на разборе полетов, когда он рассказывал обо всем случившемся, его слушали с открытой симпатией. Немного неловкий в разговоре, но как толково, на инженерном уровне, он объяснял поведение машины. Простой, улыбчивый, синеглазый — и совсем ничего от супермена, от человека с железными нервами.
Взялся Вязничев писать ходатайство на поощрение Глебова и открыл в личном деле: отец — Глебов Сергей Егорович, механизатор колхоза «Россия», награжден орденом Ленина.
— Вот это пахарь! Сын-то в отца пошел! На таких и выезжала матушка-Россия во всех своих бедах.
Лейтенант Махонин шел на полеты как на судный час. Быть или не быть? Глебов такой, что обманывать не станет.
И Глебов шел к самолету Махонина волнуясь. Да, он сделал все возможное, чтобы вытянуть лейтенанта в палубные летчики, но вдруг Махонин действительно окажется неспособным вертикальщиком?
Махонин встретил его за стоянку до своего самолета:
— Товарищ майор, к полету готов, техника исправна!
— Подход пять, полет два, общая четыре, — посчитал Глебов. — Четыре тебя устраивает?
Есть инструкторы, которые с первого шага к самолету нагоняют на летчика страх, чтобы тот лучше слетал, есть другого типа — лишь бы сел. Глебов не относился ни к тем, ни к другим. Он с летчиком заодно, вместе выполняют общую задачу.
— Все будешь делать сам. Я вмешаюсь в управление только при необходимости. — С этими словами и поднялся Глебов по стремянке в инструкторскую кабину.
Все знали, что, если полет выполнится без отклонений, Глебов может молчать до посадки. Вылезет, скажет: «Молодец!» — и пошел от самолета.
Но с Махониным, понятно, не тот случай. Лейтенант запустил двигатель и на всякий случай обратился к инструктору с вопросом:
— Разрешите запрашивать предварительный?
— Я же тебе сказал: меня в самолете нет!
— Понял.
И все-таки после выруливания Глебов напомнил о себе. От стоянки до площадки рулить почти через весь аэродром, и было время сказать слово.
