«Кажется, вынесло?» — верил и не верил Миловидов. Только после разгона скорости, только почувствовав привычную упругость потока на ручке управления, он перевел дух: «Вынесло!»
— Посадка по-самолетному! — с некоторым опозданием передал Глебов. Видно, и там, на КДП, не обошлось без замешательства.
«Только это и осталось! — с горечью принял команду Миловидов. — Не можешь по вертикали, мостись по-самолетному».
Посадку по-самолетному он выполнил по высшему классу — как спичкой по терке чиркнули колеса напротив «Т». Но было ли это утешением?
— Ноль тридцать пять, прибыть на КДП!
На стоянке выключил двигатель, открыл фонарь, а из кабины вылезать не хотелось. Откинулся на спинку кресла и слушал: точно строчит высоту жаворонок. А мог бы и не слышать. Мать жалко. Наверное, не перенесла бы. И сына… С трех лет в сиротстве… По чьей вине?
Не хотелось встречаться с Вязничевым. Все может сделать: и снять с должности и понизить, и вообще убрать с вертикальных… И поделом! Всего заслужил. Но надо идти. В такой сумятице чувств и явился Миловидов на КДП. Как и ожидал, кроме Глебова в экранном зале ждали его и Вязничев с Рагозиным. Всё, значит, тоже видели.
— Товарищ полковник, по вашему приказанию… — докладывал, а слова застревали на непослушных губах.
Слушал Вязничев и дивился перемене: тот Миловидов и не тот. Разом осунулся, скулы резче выступили, на губах суховейный налет.
— Хлебнул, говоришь, через край?
— Хлебнул, — ответил Миловидов.
— Что теперь скажешь?
— Кругом виноват. Рано посчитал, что все могу.
Видел Вязничев: сильно тряхнуло! Куда девалась его петушиная стать? Может, первый раз в жизни по-настоящему кинуло.
— Почему не сработала катапульта? — спросил Глебов.
— ЭСКЭМ {1} до береговой выключил, — не стал кривить душой Миловидов.
— Так оно и есть! — Глебов взглянул на Вязничева: вопрос этот на КДП уже обсуждался. И не только этот.
— Значит, вы нарушили инструкцию по эксплуатации самолета? — очень четко вычислил вину Миловидова подполковник Рагозин.
— Нарушил.
— Значит, в одном вы ратуете за пункт инструкции, а в другом сами грубо нарушаете?
Молчал Миловидов. Нечего было на это ответить, Вязничев смотрел на него, скорее, с сожалением. Мог бы он отстранить Миловидова от полетов, доложить командующему, настаивать на снятии с должности.
— Ты знаешь, чем рисковал, выключая ЭСКЭМ?
— Жизнью, товарищ полковник.
— А во имя чего?
— Из упрямства, доказать хотел Глебову… Виноват.
— Иди и готовься к методическому совету. Заодно сделай схему своей предпосылки с подробным анализом ее причин.
