— Так я куплю карты. В гостинице в киоске как раз есть.
— Не беспокойтесь, я сам куплю,— мягко парировал Грынич.
Юрек щелкнул пальцами:
— Тогда полечу домой. За деньгами.
Петр Грынич тем временем направился в писчебумажный магазин, где купил пачку бумаги для пишущей машинки и обычную пластмассовую линейку, после чего прогулочным шагом миновал известную кондитерскую и вернулся в гостиницу. В своем номере он засучил рукава рубашки и принялся за работу.
Микун не понравился ему с первого же взгляда. Таких самодовольных, маленьких, толстеньких и богатеньких глистов он давил всю жизнь. Дом, соседствующий с владениями Микуна, его тоже разочаровал, и он решил его просто-напросто не покупать — зачем же по доброй воле жить там, где противно? «Как безнадежно выглядит пустое жилье, еще не ставшее ничьим домом», — философски отметил он про себя и вдруг услышал за спиной:
— Сколько вы хотите? — Кондитер не счел нужным соблюсти даже элементарные формы приличия.
— Сколько я хочу? — недоуменно переспросил Грынич.
— Да-да. Вот именно. Сколько?
Петр спокойно разглядывал налитое злобой лицо, по которому бегали живые и хищные мышиные глазки.
— Простите, не понимаю.
— Нечего тут из себя изображать! Я вас по-польски спрашиваю: сколько вы хотите?
Грынич наслаждался грубостью и невыдержанностью этой свиньи.
— Я, простите, ничего не хочу. Я приехал сюда купить этот дом, потому что был объявлен аукцион. Что я могу от вас хотеть?
Микун внимательно посмотрел ему в глаза и внезапно успокоился:
— Хорошо, хорошо. Сейчас объясню. Правление кооператива назначило за дом начальную цену триста двадцать тысяч. Во время аукциона она несколько поднимется. Я вам предлагаю двадцать «кусков», чтобы вы перестали этим интересоваться.
Петр пожал плечами:
— Мне не нужны ваши деньги. Я приехал купить дом. Я еще подумаю, но если он мне понравится и я решусь, то буду на равных со всеми правах участвовать в аукционе,— он произнес это и простодушно и убедительно.
Микун вздохнул как человек, которому приходится разжевывать и объяснять какие-то очевидные вещи.
— Давайте начистоту. Этот дом покупаю я. Я его покупаю для своей дочери. Вы здесь человек посторонний, и шансов у вас никаких. Теперь понятно?
Грынич недоуменно покрутил головой, показывая, что он не вполне понимает собеседника.
Микун тихо чертыхнулся, достал из кармана пачку денег, отсчитал двадцать бумажек, зло покосился на Грынича и добавил еще пять, после чего резким движением засунул их в карман его пиджака.
