Ник улыбнулся, и его улыбка и вспыхнувшие искорки в глазах, казалось, дали ей понять, что ему было известно, о чем она в эту минуту думала, и что он разделял с ней ее мысли.
— Ник, я...
Ее голос опять прорезался, но она не смогла закончить фразу, потому что, как раз, в этот момент растаявшая снежинка скатилась каплей с его брови и поползла к уголку глаза. Действуя под влиянием неосознанного импульса, Абигейл осторожно прикоснулась кончиком мизинца к сползавшей капле и смахнула ее с лица Ника.
А он в ответ взял ее руку, поднес к губам и нежно перецеловал все пять пальцев. Абигейл, вся, так и вспыхнула. Ей показалось, что ее мозг и сердце одновременно пронзила тонюсенькая молния. Тонюсенькая, как хирургическая игла.
— Почему ты сделал это? — спросила она.
— Потому что хотел сделать это и потому что... этого хотела и ты, не так ли?
Да, она хотела, чтобы он дотронулся до нее и поцеловал ее губы, пальцы, шею, грудь, что угодно... Она была готова ко всему.
— Да, я хотела...
Когда Абигейл произнесла эту фразу, ей сразу стало легко на душе, будто она освободилась от какого-то тяжелого, непомерного бремени, и она повторила свои слова уже более твердым, уверенным тоном:
— Да, я хотела. Хотела. О да, я хотела!..
Ник обнял ее и прижал к своему горячему, напрягшемуся телу. Его руки грубо обхватили ее голову, и тотчас губы впились в губы, язык заскользил по языку, и в тишине коттеджа раздался слабый женский стон. Он целовал ее жадно, яростно, безжалостно, целовал в рот, подбородок, шею, целовал так, будто только что вернулся с Северного полюса, где провел несколько месяцев без женщин.
Через минуту черное пальто Абигейл было сброшено на пол рядом с пиджаком Ника. Одним грубым, резким движением колена, он раздвинул ее ноги, обхватил обеими руками ее широкие, упругие бедра и всем телом прижал к стене податливое тело. Огонь желания, охвативший мужчину, жег Абигейл сквозь бархат платья, а твердое свидетельство этого желания, упиравшееся в самый низ ее живота, не могла скрыть даже плотная ткань его джинсов. Когда он попытался раздвинуть коленом ее бедра еще шире, она тут же с готовностью уступила ему и, внезапно, ощутив жаркую влажность между ног, вновь застонала, но на этот раз громче, протяжнее, бесстыднее.
— Ник!..
— Я не знаю, почему веду себя так. Не знаю, что привело меня к этому. — Он говорил жарким, страстным шепотом, задыхаясь, лаская губами, кончиком языка мочку ее уха. — Я только знаю, что был не в силах избежать этого. В первую же минуту, как только увидел тебя, я понял, что это столкновение, эта близость с тобой были неизбежны. О Боже! — Он вдруг задрожал всем телом. — Сначала, увидев твой «пежо» в кювете, я подумал, что ты ранена или даже мертва. Я подумал...
