— Тебе незачем извиняться.
— Я просто… — Как объяснить, что ей было больно видеть убитое горем выражение лица Джека? — Мне очень жаль.
Джек пожал плечами.
— Я же говорил тебе, что не в ладах с малышами.
— Вовсе нет. Просто Эшли еще не отошла от испуга, после того, как ты запустил в нас свой костыль. Но раз она предложила тебе обнять своего Хагса, будь спокоен — ты ей понравился.
— Значит, я хоть что-то сделал правильно.
Кэйла чувствовала: здесь что-то не так. Джек не тот человек, который будет мучиться из-за того, что сказал ребенок. Он был слишком самолюбив для этого.
— Ты хочешь поговорить? — нерешительно спросила она.
— О чем? О том, что я сделал правильно?
— Нет. О том, что заставило тебя выглядеть таким… таким расстроенным. Я думаю, что не Эшли в этом повинна.
— Да так, неприятные воспоминания.
— О чем?
— Не волнуйся за меня. Это не смертельно, бывало и хуже, — усмехнувшись, уверил ее Джек.
Джек никогда не любил откровенничать и не собирался делать это сейчас, хотя ему и пришлось подавить в себе внезапное желание облегчить душу и довериться сидящей перед ним женщине.
Поэтому он решил сменить тему разговора.
— Во вторник я собираюсь к врачу и думаю, что он разрешит мне выйти на работу.
— Как это? Тебе же еще две недели ходить в гипсе.
— Ну и что, я могу заняться пока какой-нибудь бумажной работой. Я вообще всегда быстро выздоравливаю, а этот перелом не первая моя рана.
— У тебя и раньше бывали переломы?
— Да нет, просто небольшие неприятности. Например, несколько лет назад мне накладывали швы на левое предплечье. — Джек с гордостью предъявил Кэйле шрам. — А однажды мне за воротник попал горящий уголек и оставил там отметину. Хочешь посмотреть?
— Нет, спасибо, — сказала она, изо всех сил стараясь придать своему голосу безразличие. — Я… э… я вижу, что на твоем гипсе прибавилось автографов.
— А, это ребята тут кое-что написали. Тебе лучше не читать…
Но было поздно. Джек с досадой наблюдал, как Кэйла, склонившись к его ноге, пытается разобрать крайне неприличные словечки, нацарапанные на гипсе.
— Да, у твоих приятелей богатое воображение, и у женщины, которая расписалась на тебе, тоже.
— На моем гипсе, а не на мне.
Кэйла в этом не сомневалась. Она уже поняла, что Джек никого не подпускает к себе настолько близко, чтобы физические отношения затронули его сердце. Не подпускает надолго.
— Какой милый рисуночек изобразила Сэмми, — как бы между прочим заметила Кэйла.
— Она мне просто подруга, — пробурчал Джек.
