— Неверного? Барон, вы клевещете на человека, которого называете другом?..
— Он мой враг! Враг потому, что изменил вам…
— Барон! Вы говорите неправду! Сознайтесь! Ради бога, не мучьте меня…
— Клянусь моей любовью к вам — он не достоин вас, он изменник!
— Изменник? Барон, умоляю вас, откажитесь от своих слов… Вы меня испытываете…
— Я имею доказательства…
— О, боже мой! Но, может быть, вы шутите! Барон, не мучьте меня… За что вы хотите растерзать мое бедное сердце… отнять у него покой, счастие, любовь, для которой я всем пожертвовала: матерью, отцом, родиной, моей благословенной Италией!
— Вы всё опять найдете, если согласитесь пожертвовать изменником.
— Отказаться от него! Позволить другой жечь поцелуями его черные южные глаза, высасывать негу страсти из его уст, играть его каштановыми кудрями!
— А если всё это уже давно делает другая?
— Вы клеветник!
— Если б это сказал мужчина — не язык, а шпага моя была б ему ответом… Но я берусь доказать вам, графиня, истину моих слов.
— Не докажете!
— А если докажу, что ваш муж изменник, будет ли хоть искра вашей любви мне наградою?..
— Я вас задушу в моих объятиях!..
— Я согласен.
— Оставьте меня.
— Но, графиня, того, кому так много обещают в будущем, не отпускают так холодно.
Графиня подошла и поцеловала барона,
— Итак, вы меня любите?
— Я вас ненавижу! — При этих словах графиня пошла в другую комнату и в изнеможении, в расстройстве моральном и физическом, почти без чувств упала на диван.
«Чудная женщина! — думал барон, оставшись один. — Настоящая итальянка! Любовь ее беспредельна как небо и пламенна как солнце. Ревность легковерна как дитя и бешена как дикое животное! Ненависть… о, ненависть ее чрезвычайно странна… Она сказала, что ненавидит меня, а поцеловала так, что еще теперь кровь моя не успокоилась». И довольный барон отправился домой…
Страшные, возмутительные мысли мелькали в уме графини. В каком-то полубезумном состоянии она то вскрикивала отчаянно, то заливалась слезами. Глаза ее блистали каким-то диким огнем, холод леденил чело, от груди, как от раскаленного металла, веяло пламенем. В беспорядочном бреду она беспрестанно упоминала имя мужа, сопровождая его укорами. Страшно и жалко было смотреть на эту юную, чудную красавицу, обезображенную приливом нечистой страсти, буйным бушеванием сердца, которое забило тревогу: измена! Пылкая, восторженная, до безумия влюбленная в мужа, она только и жила этой любовью, только для нее и жила… Какова же была ей роковая весть барона?
