— Представляю. А какого цвета?
Он, нахмурившись, напряг память:
— Синие с золотом узоры на красном фоне.
— Прекрасно. А блузка?
— Блузка напоминает жилет. Вроде вашей, — добавил он. — Но у той большой вырез, и шея видна.
— Из какой же ткани блузка?
— Про ткань не скажу, а цветом она синяя.
— Темно-синяя или голубая наподобие ваших джинсов?
— Голубая, как джинсы.
— Хорошо, в таком случае у меня есть идея. Завтра по дороге к вам я заеду в магазин и куплю рубашку и ремень. Какой у вас размер талии?
— Тридцать четыре, но к чему мне новая рубашка? Чем плоха эта?
— Да ничем. Галстуки у вас есть?
— Есть один, но я не ношу…
— Можно мне их — точнее, его — посмотреть?
Он распахнул вторую дверцу стенного шкафа, и ее глазам предстал висящий на вделанной в стену вешалке одинокий галстук — голубой уродец, купленный лет десять назад. Но зато, как она и думала, в шкафу обнаружилось несколько красивых ножей. Серебряная резьба на ножнах одного из них привлекла внимание Ли, и она извлекла его на свет Божий.
— Красивая вещь.
— Куплена в тот день, когда Майра Джо окончила школу.
— Она вам подходит.
Уэйд покраснел, что случалось с ним чрезвычайно редко.
— Еще бы, ее ведь выбирала Майра Джо.
— Значит, у нее на вещи вкус не хуже, чем на отцов.
Не давая ему опомниться от комплимента, Ли подошла к кровати и приложила ножны к строгой белой рубашке. Их несовместимость бросилась в глаза. Но если рубашка будет особая, а ремень с тиснением и серебряной пряжкой, ансамбль, безусловно, будет хорошо смотреться.
— Замечательно, Уэйд. Джинсы и ботинки оставим эти, а рубашку и ремень я привезу.
— Ли!
Она схватила его за кисть и одарила самой чарующей из своих улыбок.
— Майра Джо будет так гордиться вами! И вы будете самым красивым из присутствующих мужчин.
Медленно расцветшая на его лице улыбка обдала ее с головы до ног. Он выпростал свою руку из-под ее ладони и нежно схватил ее локоть.
— Значит, по-вашему, я красивый, а?
Ли, к своему огорчению, залилась краской смущения, выдавшей ее с головой.
— Я… Я хотела сказать… Я хотела сказать…
— Да ладно, не смущайтесь, я ничего не имею против, — проговорил он, осторожно отодвигая пряди волос с ее лица.
Внезапно комната показалась ей маленькой. Она не заметила, каким образом легкий, шутливый тон перешел в страстный, а строить предположения на этот счет не могла, ибо в голове у нее все смешалось. Вопросы вдруг утратили какое бы то ни было значение. Осталось только желание, чтобы он ее поцеловал.
